Его многократные звонки в дверь не возымели действия. Руди прислонился к косяку и стал ждать. Потом стал размышлять, что мог бы лучше провести время до возвращения владелицы квартиры, чем стоя без дела на темной лестнице. Он спустился на лифте вниз и стал ходить взад и вперед перед домом. Через некоторое время вытащил из куртки конспект, стал читать, тихо повторяя прочитанное. Руди готовил очередной сюрприз.
Через полчаса он начал проявлять нетерпение, спрятал конспект и остановился у входа в дом. Входившие и выходившие из него люди не нравились ему. Весь дом ему не нравился. Ему было непонятно, как можно было поселиться в таком доме и жить в нем. Он не выдержал бы здесь даже одного дня.
Мужчина, приближающийся к парадному, был знаком Руди Чапеку: Руди видел его на нескольких фотографиях и запомнил лицо. Мужчина нес необъятный пакет, который был ему явно в тягость. Проходя мимо Руди, он сильно задел его пакетом и не соизволил даже извиниться.
— Вашей жены нету дома, — сказал Руди.
Конрад Гойценбах остановился.
— Кто вы? — спросил он и пристально оглядел Руди с головы до ног. — Вы не Бенедикт Лётц, — сказал он, когда тот, к кому был обращен этот вопрос, не ответил. — Вы, должно быть, Руди Чапек, — добавил он, поставив пакет на землю.
— Да, — сказал Руди, — я Чапек.
— Значит, вы все еще не хотите оставить в покое мою жену, — констатировал Конрад. — Вы знаете, что уже натворили много бед?
— Она ведь ушла от вас добровольно, — ответил Руди, готовый оказать сопротивление. — Ей просто надоела вечная зависимость и скука. Я никак не повлиял на ее решение.
— Может быть, — согласился Конрад, — возможно, вы и не повлияли. Но прекратите же, наконец, изображать из себя ее друга, что, собственно, может ей дать ваша дружба?
— Не знаю, — ответил Руди, — об этом вы можете спросить у нее самой. В любом случае вы обращались с ней не так, как нужно. Вам пора, наконец, это понять.
Конрад ответил не сразу. Он дернул за бечевку, обвязанную вокруг неудобного пакета, прошелся рукой по оберточной бумаге.
— Моя машина стоит довольно далеко отсюда, — сказал он. — Я тороплюсь. Вы ждете Кристину? Тогда я оставлю пакет здесь, а вы отдадите его ей.
— Все будет в порядке, — сказал Руди.
— Оставьте слово «порядок» в покое, — ответил зло Конрад. — Все вышло из колеи, моя жизнь и жизнь Кристины.
— Ваша — возможно, — сказал Руди, — но не вашей жены.
Конрад придвинулся поближе к Руди. Тому стоило усилий не отступить перед ним. С необычайной ясностью он видел лицо Конрада, его бледность, вызванную переутомлением и не исчезнувшую даже несмотря на возбуждение, растерянность в глазах.
— Признайтесь честно, — потребовал Конрад, — вы молоды, в вашем возрасте честность еще что-то значит. Так признайтесь же мне честно, на ваш взгляд, это правильно, что Кристина теперь живет здесь, в одной комнате, в двадцати квадратных метрах, не видя вокруг ничего, кроме бетона?
Руди почувствовал себя загнанным в угол.
— Все не так плохо, как вы говорите, — сказал он нерешительно, — она может в любое время переехать куда-нибудь в другое место.
— Может быть, к вам? — спросил Конрад и придвинулся еще ближе. Ощутив его дыхание на своем лице, Руди отвернулся.
— Нет, — сказал он, все так же глядя в сторону, — это невозможно.
— Ах вот как, — сказал Конрад.
Руди все еще не смотрел на него. Конрад Гойценбах повернулся и быстрым шагом пошел прочь. Пояс его плаща вылез из петли и теперь свободно болтался за спиной. Руди подумал, что это никак не подходит к представлению, которое он составил себе о Конраде Гойценбахе. Внезапно Конрад развернулся и снова побежал к нему. Отделившись от стены, Руди пошел навстречу.
— Послушайте, — сказал Конрад, — я адвокат, я мог бы разобраться с вами в судебном порядке, не забывайте этого.
— Со мной? — спросил Руди, делая удивленные глаза. — Да ради бога, разбирайтесь.
— Присматривайте за пакетом, — сказал Конрад, — это Кристинины принадлежности для рисования, они ей срочно нужны.
— Будет сделано, — ответил Руди.
Конрад ушел, а Руди пришлось ждать еще минут двадцать, пока не появилась Кристина. Она выглядела усталой, почти печальной. Он занес пакет наверх, в ее квартиру и побыл там некоторое время.
Бенедикт сразу заметил, что кто-то рылся в его вещах. Он заметил это прежде всего по бумажке с телефонным номером и адресом Кристины, который оказался теперь засунутым в другое место. В сущности, бумажка была ему не нужна. Телефон он знал наизусть и адрес тоже. К тому же он хорошо знал расположение дома, в котором теперь жила Кристина. Тем не менее он еще ни разу не был у нее. И еще ни разу не встречался с ней наедине. При их встречах всегда присутствовал Руди. Однако они часто и подолгу разговаривали друг с другом по телефону. Когда Бенедикт возвращался домой из библиотеки, он всегда заходил в телефонную будку, располагавшуюся в коротком тупичке, ею почти не пользовались. У него всегда было наготове несколько монет, чтобы поговорить подольше. Если у Кристины в это время находился Руди, то она говорила, что занята и перезвонит позже. В этом случае Бенедикт позже еще раз приходил к будке. У него было чувство, что Руди знает, что звонит он, Бенедикт. А так как скрытничать было не в его правилах, то он бы с удовольствием объяснился с Руди. Но тот хотел сохранить иллюзию того, что контакт Бенедикта с Кристиной поддерживается лишь через него, и избегал любых разговоров на эту тему. Он заводил речь о Кристине только в тех случаях, когда предлагал пойти куда-нибудь вместе с ней.