— Вам кофе или чай? — спросила она. Я кивнула. Она повторила вопрос.
— Кофе, — ответила я. Конрад отложил свои бумаги.
— Кристина, — сказал он менторским тоном, — проснись.
Стоящий передо мной поднос не привлекал меня. У меня не было аппетита.
— Ростбиф мог бы быть и помягче, — констатировал Конрад.
— Кому нужен ростбиф в полдевятого утра? — ответила я.
— Что с тобой? — спросил Конрад. — Я надеялся, что поездка доставит тебе радость.
«Бенедикт, наверное, как раз встает», — подумала я.
В нашей части салона началось движение. Хотя господин министр и путешествовал в непосредственной близости к народу, в туристском классе, но у него были особые желания. Две стюардессы нервно носились туда-сюда. Одна из них задела подносом занавес между Pantry и First Class. Кувшинчик со сливками опрокинулся, сливки пролились на темно-серый пиджак Конрада, на его полосатый галстук. Стюардесса не считала Конрада very important person[24]. Она сначала достала новые сливки для министра и лишь потом подошла с салфеткой и извинениями к моему мужу. Обычно такой сдержанный, Конрад был взбешен, я пыталась успокоить его.
— Как я теперь выгляжу! — возмущался Конрад. — Пятна не отходят! — Стюардесса молча и беспомощно стояла перед ним.
— А бумаги? — сказал Конрад. — На них тоже попало!
Я взяла папку, чтобы вытереть ее носовым платком, и удивилась тому, что Конрад сделал резкое движение, пытаясь помешать мне.
«Высота нашего полета — 9500 метров, — послышался голос пилота, — большая облачность, при хорошей видимости вы могли бы увидеть слева город Зальцбург. Через 45 минут мы приземлимся в Цюрихе». Что говорил пилот о погоде в Цюрихе, я уже не слушала. Под своим носовым платком, прикрывавшим папку, которую Конрад не хотел мне давать, я обнаружила надпись. Это был знакомый мне адрес. Адрес Бенедикта Лётца. Я еще раз осторожно приподняла платок, прочитала слова «Дело об опекунстве» и имя Бенедикта. Один раз папка, которую хранил Конрад, уже доставила мне массу беспокойства, и вот теперь еще это дело, вероятно, связанное с первым. Инстинктивно я приняла безразличный вид.
— Давай сюда, — сказал Конрад и забрал у меня из рук папку. — Не так уж сильно она и пострадала.
Он смотрел на меня испытующе. Я притворилась, что не обратила внимания на название дела.
— Да, она пострадала не так уж сильно, — подтвердила я с невинной улыбкой.
Остаток пути я провела за изучением информации о полетах, расстояниях и пунктах прибытия. Расстояние от Вены до Цюриха составляло 640 километров. Теперь я, возможно, знала, зачем лечу туда.
Гостиница располагалась возле озера, из окна были видны серая вода и взмывавшие и опускающиеся на нее чайки. Как только мы устроились, Конрад сразу же ушел. Я осталась в комнате, не в силах оторваться от своих мыслей, запланированную прогулку по городу я перенесла на вторую половину дня. Между часом и двумя Конрад смог выкроить для меня немного времени. Он выглядел обеспокоенным и объяснил, что его поручение оказалось более сложным, чем он ожидал. Ему следует еще сходить в один из больших банков.
— Возьми меня с собой, — сказала я, — я еще никогда не была в швейцарском банке.
Конрад помедлил.
— Хорошо, — сказал он наконец, — но тебе придется подождать меня.
В кассовом зале крыша была стеклянная, ее подпирали тяжелые серые колонны. Строгая штукатурка на стенах, красные ковры, ухоженные растения в огромных кадках, письменные столы из дорогих сортов дерева, опаловое стекло ламп. Все свидетельствовало о чрезвычайной солидности и о власти, стоящей выше всяких подозрений. Конрад углубился в разговор со служащим, сидевшим за окошечком ценных бумаг. Я видела, что служащий несколько раз с сожалением пожал плечами, а потом вежливо вернул документы, положенные перед ним Конрадом. Конрад, казалось, пытался что-то объяснить, служащий слушал его с поистине швейцарским терпением. Появился еще один сотрудник, чтобы проводить Конрада в другой отдел. Я вскочила со своего кресла и подбежала к ним.
— Нам уже можно идти? — спросила я.
— Проявите еще немного терпения, мадам, — сказал служащий, — пока я свожу вашего мужа в Управление ценных бумаг.
Я снова села. Взяла одну из во множестве лежавших вокруг брошюр, отпечатанных на дорогой глянцевой бумаге. Большая часть того, что я читала, скользило мимо моего сознания. Но на одном абзаце я задержалась взглядом.