— Разве ты не поступаешь точно так же? — спросила я. — Убеждена, что, оказавшись в гостиничном номере, ты тут же усядешься за работу, чтобы утром быть во всеоружии.
— Да, это так. Если бы я этого не делал, ты не была бы сейчас здесь.
Теперь я была именно в том настроении, к которому стремилась. В этот вечер Конрад едва ли примется за свою работу.
В гостиничном холодильнике имелся богатый выбор алкогольных напитков. Мой муж утолил потребность в спиртном, налив себе рюмку водки. Потом удобно устроился в кресле, порылся в своем дипломате, выложил шариковую ручку и приготовил блокнот. Я стояла в халате у окна и смотрела на едва различимый берег озера, где серовато-черная январская ночь перемежалась желтыми огнями дуговых ламп. Я ждала. За спиной я слышала шуршание бумаг, тихое поскрипывание ручки. Я слышала, как Конрад взял со стола рюмку и, сделав маленький глоток, снова поставил ее. Время от времени в батарее что-то пощелкивало, из соседнего номера доносился шум льющейся воды. Я отвернулась от окна и взяла свою сумку.
Открыв брошюру, которую захватила из банка, я уселась напротив Конрада. Он не обращал на меня внимания. Я еще раз углубилась в непонятные мне дебри специальных выражений и выбрала отрывок, который показался мне наиболее подходящим.
— «Транснациональный закон управления ценными бумагами упрощается теперь вследствие стандартизации международных норм», — сказала я громко. — Уже давно пора.
— Что? — спросил Конрад. Он отложил исписанные листы и ручку и в крайнем удивлении уставился на меня.
— «Швейцарские банки», — продолжала я, — «имеют, само собой разумеется, опыт в отношении политики вкладов. Кроме того, ноу-хау в международной сфере предопределяет их обширную информацию в вопросах наследования и финансов».
— Кристина, — сказал Конрад, — я нахожу, что это бестактно с твоей стороны смеяться надо мной и моей работой.
— Нет, Конрад, — ответила я, — я ведь вполне серьезно. Скажи мне, пожалуйста, какого документа тебе недостает. Наверное, по делу о наследстве. Или может, по делу об опеке. А может быть, по делу о наследстве и опеке над Бенедиктом Лётцем?
Конрад ответил не сразу.
— Ты заглядывала в папку! Во время полета, ведь так? — спросил он немного погодя.
— Да, я заглядывала в папку, которую ты не хотел мне давать, которую ты хотел утаить от меня. Так же, как тогда, когда ты спрятал дело о наследстве Клары Вассарей под своим дипломатом. Не относись ко мне, пожалуйста, как к посторонней, я — член того семейства, к которому принадлежат Клара Вассарей и Бенедикт Лётц. Мне известно, что Бенедикт — внук Клары. Я с ним знакома.
Конрад побледнел и заметно разволновался.
— Расскажи мне, пожалуйста, как вы познакомились, — попросил он.
Я рассказала. Ничего при этом не утаивая. Описала все, от первой случайной встречи с Бенедиктом в палаццо Фортуни до нашего последнего посещения выставки мотоциклов. Я упомянула и об ежедневных звонках Бенедикта, сознавшись, что разговоры с ним очень важны для меня.
Конрад сидел, сложив руки на коленях, его взгляд не отрывался от ковра на полу. Сейчас мы были очень далеки друг от друга, в эти мгновения ничто не связывало меня с ним.
— Он рассказал тебе о Кларе Вассарей? — спросил Конрад.
— Нет, — ответила я.
— О своей матери?
— Нет, — ответила я.
— Ты спрашивала о них?
— Да. Теперь уже не спрашиваю.
— Понятно, — машинально ответил Конрад.
Я не знала, действительно ли ему было понятно. Может быть.
— Я — адвокат его опекуна, — сказал Конрад.
— Примерно так я и думала, — ответила я. — Через три месяца Бенедикту исполнится девятнадцать. Тогда он должен будет получить то, что ему причитается. Я не сомневаюсь, что ты превосходно представляешь интересы опекуна Бенедикта. Надеюсь, что так же обстоит дело и с интересами Бенедикта.
Едва я договорила эту фразу, как меня внезапно, как молнией, поразила мысль, напрашивающаяся сама собой.
— Бенедикт знает тебя? — спросила я.
— Он знает мою фамилию, — ответил Конрад. — Такая фамилия встречается нечасто.
Теперь кое-что прояснилось. Бенедикт давно знал, чьей женой является госпожа Кристина Гойценбах. Но это я обдумаю позже. Сейчас я должна довести до конца разговор с мужем.
— Конрад, — сказала я, — насколько я понимаю, ты приехал сюда по поручению опекуна Бенедикта. Значит, в деле Бенедикта Лётца имеются какие-то проблемы.
— Об этом я не могу говорить, — ответил Конрад. — Возможно, я теперь откажусь от этого поручения.