— У тебя слишком мало слюны, вот и все, — заявил Лоизи. — Попробуй-ка еще один последний раз.
После того как Феликс некоторое время копил слюну, бросок удался. Он самостоятельно попал своей гильзой между двумя другими, заброшенными на потолок Лоизи.
— У тебя постепенно начинает получаться, — определил Лоизи. — Тебе бы следовало остаться здесь подольше. Тогда я научил бы тебя еще кое-чему.
— Клара сказала, что я не должен во всем подражать тебе. Моя мама была бы этим недовольна.
— Ясное дело. Ты же живешь совсем иначе, чем я. Гораздо шикарней.
— Шикарней? Что ты хочешь этим сказать? У нас мало денег, у моей мамы и меня. У отца больше, но он не дает их нам.
— Отцы, они такие. Мой отец работает, здесь он числится привратником. Всю работу привратника делает моя мать. А он получает деньги. Я тоже люблю получать деньги.
— Ты копишь? Мой отец говорит, что копить — это самое важное.
— Ясное дело, коплю. Я хочу когда-нибудь купить велосипед. У Польдо есть совсем новый. Ты уже видел?
— Он мне показывал. У него несколько передач. На нем можно ездить по крутым горным дорогам. Он, наверное, дорогой. Акробаты могут себе такое позволить.
— Акробаты? — Лоизи встал на скамейку для ведер и задрал левую ногу вверх, едва не задев при этом кастрюлю с вареньем. Затем он обхватил ногу руками и застыл в таком положении на правой ноге, насколько хватало сил. А сил у него хватило надолго. Потом он проделал то же самое с другой ногой.
— Теперь из меня акробат лучше, чем из него. Он же больше не выступает. Из цирка он давно ушел.
Резкий запах подгоревшего варенья заполнил кухню. Лоизи соскочил со скамейки и начал лихорадочно мешать.
— Иди-ка сюда, помоги мне, Феликс. Мы соскребем подгоревшее, тогда моя мать ничего не заметит.
Двумя острыми ножами они начали сильно скрести по дну кастрюли. Маленькие черные хлопья стали подниматься на поверхность, смешиваясь с пеной. Когда они в очередной раз сняли пену, хлопья не исчезли.
— Мы сгоним их вместе, а потом выловим. Я думаю, он был недостаточно хорошим акробатом, чтобы остаться в цирке. Клара видела его, она, конечно, утверждает, что он был просто великолепен. Но я в это слабо верю. С тех пор он слоняется здесь без дела, потому что снова потерял работу. Гони черные штуки к середине, да, так, а теперь быстро возьми черпак. Сейчас мы их поймаем.
— Если он безработный, то как он может покупать себе дорогой велосипед?
— Об этом ты должен спросить его. Но он тебе ничего не скажет. Не окунай черпак, ты так снова все разгоняешь в стороны. Честное слово, Феликс, ты дурак. Ну вот, зря старались. Теперь я снова схлопочу.
— Что значит: ты схлопочешь?
Лоизи подпрыгнул и замахал руками:
— Да этот парень с луны свалился! Он не знает, что значит схлопотать! Получить оплеуху, что же еще.
Феликс не хотел, чтобы приятеля наказывали из-за него. Сначала он боялся Лоизи, так же как и Клару. Но тот заявил, что готов примириться с присутствием Феликса, раз так хочет Клара и раз он снова уедет. Уже скоро Лоизи признал, что Феликс, хотя и совершенно неразвит, но не лишен способностей и может кое-что перенять. Феликс был готов учиться, но мысль о матери тормозила его рвение. Лоизи был, правда, всего на год старше, чем он, но неизмеримо умнее. Феликс восхищался им. Почти так же сильно, как Кларой. Восхищаться ими обоими было легко, потому что они не рассчитывали на это. В отличие от Польдо, который постоянно ждал, чтобы им восхищались. Которым восхищалась только Клара. И больше никто.
— Исчезни, — торопливо сказал Феликс, обращаясь к Лоизи, — я скажу, что мешал вместо тебя, а потом забыл об этом. Мне твоя мать ничего не может сделать.
— Отлично, в следующий раз я выручу тебя, — ответил Лоизи и исчез в мгновение ока.
Феликс вдруг почувствовал усталость, брусничная пена, которой он наглотался в больших количествах, булькала в желудке. Он лег на скамейку для ведер и уставился в потолок, на котором еще висели прилипшие гильзы. Одна из них была его, и он был очень горд этим. Он бы никогда не подумал, что разлука с домом и, прежде всего, с матерью может быть так приятна. Вчера вечером они с Кларой ходили в кино, это было его первое посещение кинотеатра, фильм был просто потрясающе интересным. Но еще более волнующим было сидеть рядом с Кларой, в темноте, с большим кульком чудесных конфет на коленях и время от времени в особенно интересных местах чувствовать, как ее рука сжимает его собственную. Ночью ему снился фильм, главную роль в этом сне играла Клара, Клара с ее темными волосами, светлыми глазами и веселым смехом, которая была красивее любой кинозвезды. Когда они вышли из кино, то хотели взять такси, но на улице стоял этот Польдо с его велосипедом, и они зашли еще в кафе; это Феликсу совсем не понравилось. Каждый раз, когда он хотел поговорить с Кларой о фильме, в беседу встревал этот Польдо, он рассказывал о чем-то постороннем, а она слушала его. Может быть, Клара делала это, потому что не могла слушать своего мужа: тот часто уезжал, по словам Агнес. Феликс вспомнил о своем отце и о письме, которое его мать положила на стол, прежде чем поехать к Кларе. Мальчик не знал, что было написано в письме, он не хотел знать этого, и ему не было жаль отца, который теперь был один.