— Ну и как? — спросил Феликс, задыхаясь от волнения. — Билет сработал?
— Да, — подтвердил Польдо. Все произошло именно так, как говорили. С тех пор он часто встречался с этим человеком и уже выполнил несколько поручений. Кто тот, с кем он видится, кто его хозяева, он, правда, еще не знает, к тому же он не имеет права больше ничего рассказывать.
— Это нечестно, — закричал Феликс. — Половина тайны — это вообще не тайна.
— Не ори! — резко прервал его Польдо. — И никому ни слова.
— И Лоизи тоже?
— Ему-то в любом случае не говори. Это красные. Они вообще не должны были бы существовать.
Феликс ошарашенно посмотрел на Польдо.
— Я тебя не понимаю.
Польдо потянул его из кустов.
— Пошли. Лоизи же не виноват. Его еще перевоспитают. Или увлекут идеями. Или устранят.
У Феликса было странно на душе. Он ничего не понимал и тем не менее ощущал какую-то угрозу. Ему хотелось завыть. Его душил гнев, искавший выхода.
— Зачем ты рассказал мне свою тайну? — закричал он, топая ногами. — Я не хочу больше этого слышать, слышишь ты, не хочу!
Польдо встал перед ним и одним рывком растянул эспандер. Пружина натянулась и превратилась в гладкую струну. Мускулы Польдо вздулись.
— Чтобы ты не думал, что только Клара что-то из себя представляет.
Ждали приезда Виктора Вассарея.
Клара готовила Феликса к этому событию. Она сказала, что писала о нем Виктору, уехавшему по важным делам в качестве советника министра торговли.
— Когда у Виктора хорошее настроение, ты можешь находиться рядом с ним, — сказала Клара, — если же он озабочен, то лучше не попадаться ему на глаза и не мешать.
Лоизи посоветовал Феликсу с самого начала избегать мужа Клары. С господином директором лучше дела не иметь. Он невысокого мнения о других людях.
Агнес в черном люстриновом платье и белом, украшенном кружевом переднике стояла в большой спальне и чистила щеткой костюмы.
— Ты чистишь уже третий костюм, — сказал Феликс, — сколько же у него еще?
— Двадцать, — ответила Агнес, — и на них не должно быть ни пылинки, когда он вернется.
— Ты его любишь?
Агнес держала штреземан[26], который она как раз почистила, напротив света, она вертела его в разные стороны, дула на него, а потом снова взялась за щетку.
— Я и не должна его любить, — сказала она после паузы, — он меня тоже не любит. Но Клара его любит.
Агнес повесила штреземан в шкаф, вытащила оттуда следующий костюм, выяснила, что ей нужно отпарить брюки и что одна пуговица слабо держится. Не обращая больше никакого внимания на Феликса, она достала нитку с иголкой, пришила пуговицу, отложила брюки в сторону. Феликс сидел на ковре, приезд Виктора доставлял ему все меньше радости. По просьбе Клары ему пришлось опять сменить кожаные штаны на синие дюветиновые брюки, к которым он испытывал отвращение; он обещал также ничего не рассказывать ее мужу о своей дружбе с Лоизи. Потом Клара пришла еще раз и тихо сказала: «И о занятиях гимнастикой с Польдо тоже ничего не говори», — и Феликс обещал. Клара не выглядела очень счастливой по поводу приезда мужа.
— Агнес, так любит она его или нет?
Он желал только одного: услышать четкое «нет», возможно, сопровождаемое даже язвительным смехом.
Агнес развесила костюмы с некоторым зазором, так, чтобы они не задевали друг друга, медленно закрыла шкаф и удостоверилась, что ни один клочок материи не зажат дверцей. Потом она обернулась и перекинула брюки через руку.
— Не знаю, — сказала она, направляясь в кухню.
— Агнес, — закричал Феликс ей вслед, — почему ты ревешь?
В кухне у Агнес сидела Мария Грабер. Она расположилась со всеми удобствами. Ноги далеко вытянула перед собой, локти на столе, в зубах сигарета. Пепел сигареты, дорогой «Асты» в красном шелковом мундштуке, она стряхивала на пол.
Несмотря на теплый день, у нее на плечах болталась рыжая лиса; голова лисы с острой искусно сделанной мордочкой словно хотела ухватить нижний край откровенного декольте Марии Грабер.
Агнес поставила гладильную доску, накрыла брюки влажной тряпкой и теперь, слегка высунув язык, водила по ним горячим утюгом. От поднимающегося пара ее лицо казалось маленьким и нечетким. Феликс прислонился к стене и жевал яблоко.
— Поверьте мне, госпожи Вассарей нет дома, — сказала Агнес.
— Ничего, я подожду, — ответила Мария Грабер. — Кто знает, когда я еще смогу поговорить с ней. Когда приедет ее муж, сделать это будет нелегко. У тебя есть что-нибудь выпить, хотя бы вермут?