— Ты на меня не сердишься, сам знаешь почему? — спросила Клара, когда Юлиус танцевал с ней.
Юлиус отрицательно покачал головой. Он крепко сжимал Клару в объятиях, ощущая совсем рядом ее тело; именно об этом он и мечтал. Они танцевали друг с другом так, как будто делали это всегда, в одинаковом ритме, с одинаковыми движениями, они даже дышали в такт. Между этим вечером и прогулкой по берегу озера не было ничего общего.
В зале становилось все более шумно, теперь там стоял гул, в котором не чувствовалось веселости. Штейнер у стойки работал небрежно и рассеянно. Когда официантки забирали у него большие и маленькие кружки, шапок пены почти не было. Юлиус обратил внимание на то, что за столом гимнастов Христианского союза нет женщин.
После первого вальса с Кларой Виктор Вассарей заявил, что он сыт по горло этой суматохой. Он пододвинул свой стул поближе к раскрытой двери и молча следил за тем, как поднимается кверху дым его египетских сигарет. Юлиус и Артур Гольдман попеременно танцевали с Кларой. Она не хотела отдыхать. Ожидая своей очереди за столом, Юлиус даже не пытался заговорить с Виктором. Один раз муж Клары спросил его, делает ли он карьеру, Юлиус начал, по-детски впадая в крайность, утверждать, что даже не помышляет об этом.
Нападение, которого ждали и в которое все же не верили, было произведено с молниеносной быстротой, и в отличие от дневной попытки оно оказалось успешным. Два грузовика остановились на узкой Шоттерштрассе, улице, ведущей от рыночной площади к озеру, в стороне от здания танцевального зала. Никто не заметил, как спрыгнули с машины сорок гимнастов Немецкого союза и умело, демонстрируя военную выучку, подкрались к дверям зала. Когда первые из них ворвались туда, они сразу же обрушили жестокие удары резиновых дубинок на первых, подвернувшихся им под руку посетителей. Пока все, находившиеся в зале, поняли, что происходит, немецкие гимнасты, специально обученные для кулачных боев, начали, раздавая удары направо и налево, перепрыгивать через столы и стулья, сбивать с ног мужчин и женщин, сметать на пол тарелки и кружки. С лету они настигали коллег-конкурентов, которые успели опрокинуть свой стол и забаррикадироваться за толстой деревянной столешницей. Христианские гимнасты были безоружны, у них не было никаких шансов на победу. Под настоящее стаккато из ударов дубинками они опустились на колени, а когда подняли головы, то остатки разбитых пивных кружек глубоко впились им в лица. Тут же началось молниеносное отступление немецких гимнастов, коричневые рубашки яростно рвались через толпу, кулаки и дубинки молотили, расчищая дорогу к двери, машины ждали с заведенными моторами и, когда мужчины вскочили на них, умчались прочь.
После нападения в зале началось еще большее столпотворение, чем во время него. Похоже было, что возмущение и страх выльются в массовое побоище. Но до этого дело не дошло, каким-то образом все улеглось. Юлиус Лётц и Артур Гольдман, стоя справа и слева от Клары, защищали ее собственными телами. Ни у одного из них не было ни царапины. У стены стоял смертельно бледный Виктор Вассарей. Его лицо пересекала сочащаяся кровью ссадина.
Позже появились трое жандармов, составили протокол и записали скудные показания свидетелей. Почти каждый из местных жителей знал имена нападавших, но никто не назвал их. Это сделал лишь Штейнер, хозяин гостиницы.
— Вы не ошибаетесь? — спросил один из жандармов. — Если вы ошибаетесь, это может вам дорого обойтись.
Прежде чем пойти спать, Юлиус Лётц еще немного посидел с Артуром Гольдманом на скамейке у озера. Это был один из тех теплых вечеров, которые редко выпадают в этой местности. Вокруг них было тихо, рядом ни души. Люди обсуждали события этого дня дома или в какой-нибудь пивной. Хозяин «Звезды» закрыл свое заведение.
— Я не думаю, что стоит придавать всему этому слишком большое значение, — сказал Артур Гольдман. — Видите ли, поблизости от границы не составляет большого труда обучить там, у них, пару горячих голов из Австрии, а потом они начинают срывать злость из-за политических или экономических неурядиц или просто выражать свое тупое ожесточение в бессмысленном вандализме. Но всерьез изменить политическую ситуацию насилие отдельных групп не может. Власть национал-социалистов — это лишь краткий эпизод. По моему убеждению, господин Гитлер только временно и формально занимает место, на которое придет следующее правительство, оно снова будет демократическим. Все это не может продлиться долго.