— Тут похоронен мой муж, — заметила она равнодушно в ответ на его вопрос, не объяснив, почему память о Кларе Вассарей для нее гораздо дороже.
— В это время года не следует сидеть на скамейке, — сказал садовник, — влажный воздух и холод опасны для здоровья.
— Я не боюсь простудиться, — возразила Агнес, — я и зимой люблю бывать на воздухе.
Она не хотела отказывать себе в этом удовольствии. Когда пойдет снег и толстым слоем ляжет на деревянное сиденье, такой возможности уже не представится. О многом размышляла она в эти часы на скамейке, ей снова вспомнилось то, что она давно позабыла, некоторые вещи казались теперь понятными, но было и много такого, что оставалось для нее загадкой. Скамейка стояла среди кустов бирючины, рядом с широкой, прямой главной дорожкой, все лето напролет на нее отбрасывала свою беспокойную тень береза. Иногда Агнес ужинала там, разложив на коленях носовой платок. Прилетали воробьи, и она, тщательно раскрошив те кусочки, которые ей было не разжевать, бросала их птицам. Когда кто-нибудь садился рядом с ней, чаще всего одинокая женщина ее возраста, у Агнес бывал такой неприступный вид, что та быстро отказывалась от попыток завязать разговор.
В тот ноябрьский день Агнес из-за быстро надвигавшейся темноты раньше, чем обычно, пошла на кладбище. Она убрала с могилы астры с пожухшими листьями и перед тем как направиться к садовнику, подошла к скамейке. С тех пор как Руди Чапек ушел от нее утром, ее одолевало беспокойство. У Агнес все чаще начинали дрожать колени, когда она вспоминала о неожиданном появлении Кристины и о том, как та сказала Руди: «Мы уже знакомы». Правда потом выяснилось, что Кристина преувеличивала, что Руди Чапек не был знаком с ней, не знал ее и Бенедикт. Агнес смогла ненадолго перевести дух. По страх тут же появился снова. Как только Кристина попросила, чтобы Агнес ухаживала за ее дедушкой.
Когда Агнес впервые увидела Кристину полтора года назад, она сразу же поняла, что это, вероятно, родственница Клары. Не только потому, что та вышла из дома Клариной кузины, Эллы Хейниш. Сходство между Кристиной и Кларой Вассарей выражалось не столько внешне, сколько в какой-то таинственной связи между ними, которую почувствовала Агнес. Она сразу же приняла безрассудное решение поближе познакомиться с Кристиной. С помощью всевозможных уловок, на которые она раньше никогда не решилась бы, ей удалось выведать адрес Кристины и узнать обстоятельства ее жизни. Она отослала Кристине письмо, в котором предлагала свои услуги в качестве домработницы, и потеряла сон. Но все прошло гладко. Кристина, которая как раз искала кого-нибудь в помощь по хозяйству, ответила согласием. Постепенно между ними возникло что-то вроде дружеских отношений. Агнес понимала, что привязанность к Кристине не идет ни в какое сравнение с ее любовью к Кларе Вассарей, но постепенно смерть Клары перестала вызывать у нее то скорбное отчаяние, с которым она прожила все предыдущие годы.
Агнес все время боялась, что Кристинина родня узнает, кого та взяла к себе в дом. Каждый раз, идя к Кристине, она ждала, что может произойти ужасное: является Элла Хейниш или ее сестра Елена, укажут на нее пальцем и скажут: «Это же Агнес, та самая, которая работала у кузины Клары и виновата в том, что…» Но Агнес никогда не додумывала этих мыслей до конца, потому что сердце тут же начинало биться с перебоями и перехватывало горло. До сих пор ей везло. Когда Агнес бывала у Кристины, никто из родни, кроме ничего не подозревавшей Кристининой матери, там не появлялся. Хотя Юлиус Лётц никогда не видел Агнес при жизни Клары, она и подумать не могла о том, чтобы за ним ухаживать. Ведь и Элла, и Елена будут навещать своего брата, они узнают Агнес несмотря на ее седые волосы, морщины и еще большую, чем раньше, худобу.
— Я не умею ухаживать за больными, мне никогда не приходилось этим заниматься.
Агнес услышала, как беспомощно звучит ее ответ на просьбу Кристины, услышала удивленную и быструю реплику Руди:
— Но Агнес, а как же тогда Бенедикт…
Он еще не успел договорить имя «Бенедикт», как раздался ее панический выкрик, прервавший его на полуслове:
— Молчите, не говорите о том, что вас не касается.
Она посмотрела в лицо Кристины, больше ошеломленное, чем обиженное, и заметила, как на глазах растет ее возмущение.