— Потому что нам от них ничего не нужно, — заявила Роза Брамбергер.
Клара выглядела так, как будто сошла с картинки модного журнала. Голубое платье из шелкового джерси плотно облегало фигуру до бедер и лишь там расходилось легкими фалдами, линии талии и круглого выреза были отделаны синим, их цвет сочетался со множеством маленьких обтянутых материей круглых пуговиц и с платочком, беззаботно выглядывающим из кармашка. Но больше всего Елене понравилась короткая белая летняя накидка, которую Агнес, погладив, поспешно принесла хозяйке, а та легким движением набросила на плечи.
— Поехали, — сказала Клара, — чего же мы ждем?
Они весело заспешили через сад к воротам. Оглянувшись, Елена увидела, что Агнес стоит у окна.
Им нужно было пересечь весь город. Пока они ехали через свой район, Лоизи, сидевший рядом с Артуром Гольдманом, с гордостью демонстрировал знание всех без исключения названий переулков. Потом он замолк и вытащил из бумажного пакета один из бутербродов. Артур Гольдман озабоченно взглянул на светлую кожаную обивку, но Лоизи заявил, что он вытрет руки о штаны.
В тот день для Елены Лётц все совершенно преобразилось. Она сама была другой, совсем не той, которую еще два часа назад донимали невнимательные ученики; изменились и улицы, это были не те пыльные улицы, по которым она ежедневно ходила: люди на этих улицах тоже казались другими, не теми, бедности которых она старалась не замечать; и дома были другими, совсем не теми домами с застоявшимся запахом отбросов, сырости и плохой пищи, который вызывал у нее отвращение. И небо, и воздух, и солнце были другими, веселыми и светлыми, от них исходило ласковое тепло, они казались близкими и ясными.
Продолжая жевать, Лоизи попросил прибавить газу. Артур Гольдман попытался объяснить ему, что в черте города нельзя превышать скорость тридцать километров в час. За городом можно будет ехать быстрее. Лоизи сообщил, что, по мнению его отца, машин стало теперь так много, что новый зеленый автомобиль господина Гольдмана уже не представляет собой ничего особенного. Но ему, Лоизи, эта машина нравится больше всех других.
— В Вене сейчас уже тридцать семь тысяч автомобилей, — сказал Артур Гольдман, — тут уж «Адлер», действительно, не бросается в глаза.
Елена спросила, куда они едут.
— Сами не знаем куда, — ответила Клара. — Ты понимаешь, в чем тут противоречие, Елена? У тебя есть цель, и она тебе неизвестна. Мне это нравится.
— Тогда легче найти объяснение, если не достигаешь цели, — сказал Артур. — Извини, Клара, я не имел в виду тебя лично.
Клара промолчала. Достала из сумки солнечные очки и надела их. Казалось, что она хочет укрыться за ними.
Последние дома на окраине города остались позади, рельсы трамвая в последний раз изогнулись петлей. На деревьях вдоль дороги висели последние темные вишни, поклеванные птицами. Виноградники, поля с созревающими хлебами, лиственные и хвойные леса, широкие луга, окаймленные взъерошенными от ветра кустами, вспархивающие с ветвей птицы, запах пыли, жары и солнца, монотонный шум мотора, спина наклонившегося вперед Артура Гольдмана, его пальцы в перчатках, сжимающие руль, руки Клары, обнимающие Лоизи за плечи, беспокойно поворачивающаяся то туда, то сюда голова ребенка, собственное, незнакомое Елене до сих пор острое ощущение чуждой ей, преходящей свободы, впечатления, чувства, длящиеся лишь мгновения, но и через много лет живые в воспоминаниях Елены, мгновенно всплывающие в памяти, когда она думала о том времени, том времени, когда ей было двадцать четыре и она ощущала себя именно двадцатичетырехлетней. Если они обгоняли повозку, запряженную волами или лошадьми, то Лоизи визжал от удовольствия, накидка Клары развевалась от встречного ветра, иногда закрывала ей лицо. Елена крепко держала свой красный берет, она откинулась назад и чувствовала затылком распорку тента. Один раз она подняла руку, чтобы посмотреть на часы, но тут же опустила ее, не сделав этого.
Ресторан располагался прямо на лесной поляне, на покрашенных зеленой краской столах лежали красные клетчатые скатерти, никакой изгороди не было. Лоизи тут же умчался к клеткам с кроликами и через некоторое время вернулся, рыдая. Он обнаружил там еще и курятник с надписью: «Выберите себе вашу жареную курицу живой!». Лоизи заявил, что ничего не будет есть, но сразу же забыл о своем решении, как только перед ним поставили большущую порцию мороженого. Оно было очень холодное, он дул на него, а когда в бокале осталось уже немного, смешал все сорта в кашу непонятного цвета.