Отто Хейниш снова сел, казалось, он совершенно обессилел.
«Вероятно, он действительно обеспокоен, — размышляла Елена. — Может быть. Он же мужчина».
— Ну вот, Елена, — сказал Отто, — так обстоят дела. Теперь ты понимаешь, почему я так озабочен твоим положением? По статистике уровень безработицы снижается. Смех да и только! Больше безработных, снятых с пособия, больше неучтенной молодежи, это искажает правильную картину. В качестве помощи нуждающимся — раз в месяц бесплатно гуляш, который раздает Федеральная армия. Прекрасное сочетание. Вышивальщицы Petit-Point[20] получают за работу на дому пять грошей в час.
Отто Хейниш прервал свою речь и откашлялся.
— Моя жена, — добавил он после паузы, — получает, конечно, больше.
«Надеюсь, он наконец закончил, — подумала Елена. — Мне нужно задать ему еще один вопрос».
— Отто, — спросила Елена Лётц, — что происходит с нищими, которых хватают во время облавы?
— Что с ними может произойти, — ответил ее зять пренебрежительно. — Их отправляют туда, где им место. В исправительный лагерь. Там они наконец научатся работать. Строительство дорог, каменоломни. Если они ведут себя, как полагается, то через некоторое время их снова выпускают. А если нет, то они остаются там на неопределенное время. Преступники, те остаются там.
— Преступники, — повторила Елена.
— К сожалению, я не могу впустить вас к госпоже Вассарей.
Агнес стояла в дверях, которые вели от деревянного коридора в квартиру Клары. Казалось, она полна решимости охранять вход.
— Но ведь совсем недавно я бывала здесь каждый день, ты же это знаешь, — настаивала Елена Лётц. — Я хочу только узнать у Клары, как она себя чувствует.
— Госпожа Вассарей нездорова, — сказала Агнес, не глядя на Елену.
— Как долго может продлиться ее недомогание? — уныло спросила Елена.
— Я не знаю, — ответила Агнес. Из открытой кухни было слышно, как клокочет, выкипая, вода. — Извините, — сказала Агнес и захлопнула дверь.
Елена медленно обернулась. Она знала, что сзади в замочную скважину за ней подглядывает Мария Грабер. Все же она надеялась, что Агнес выйдет снова и позовет ее, но этого не случилось. На лестнице Елена встретила молодого человека, которого она еще ни разу не видела в этом доме. Среднего роста, крепко сбитый, он быстро поднимался по ступенькам. Его одежда была поношенной и грязной, в глаза бросались густые рыжие волосы, лицо было невыразительным, но удивляло резким, нетипичным для рыжеволосых темным загаром. Он нес туго набитый выцветший рюкзак, поэтому ему пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить Елену.
— Добрый день, — сказал он. Елена тоже поздоровалась.
— Наконец-то ты пришел, — услышала Елена голос Марии Грабер, — мы уже ждем.
Молодой человек стал быстро подниматься, одолевая сразу по две ступеньки, в деревянном коридоре он даже побежал. Уходя, Елена услышала еще, как они громко, перебивая друг друга, поздоровались.
Елена не знала, придет ли она сюда еще когда-нибудь; поэтому по дорожке, ведущей от дома к воротам, она шла медленно, вглядываясь во все вокруг. Ощущала прохладную тень высоких елей, чувствовала светлый гравий под подошвами своих туфель. Смотрела на широко раскинувшиеся кусты диких роз, ломкий терн, белые звездочки жасмина. Она видела беспорядочное буйство летнего сада, который так любила Клара, который поэтому любила и она. Среди зелени мелькнула тоненькая фигурка Лоизи, он собирал в корзину сухой хворост. Заметив Елену, он подбежал к ней.
— Меня не пускают больше к Кларе, — сказал он.
— Меня тоже, — ответила Елена.
Лоизи, который был босиком, зажимал маленькие камешки между пальцами ног, приподнимал их, и они снова шурша сыпались на дорожку.
— Я кое-что знаю, — сказал он.
— Ну, что? — спросила Елена.
Лоизи помолчал и вывернул карманы брюк. Из них выпало что-то непонятное. Лоизи ждал.
— Ах, вот оно что, — сказала Елена и дала ему желаемую монету.