Они озадаченно взглянули друг на друга. Неожиданно в комнату вошла Клара, неся большую корзину.
— Через полчаса у нас будет пикник в саду, — сказала она. — Не опаздывайте. Я должна еще переодеться.
Они молча сидели в гостиной, им было слышно, как Агнес хлопотала на кухне, потом она побежала в подвал и вернулась с фруктами и бутылками. Вытащила из буфета тарелки и приборы, из бельевого шкафа большую скатерть и салфетки. Она действовала еще проворнее, чем обычно.
— Подожди, я тебе помогу, — сказала Елена, которая не могла больше вынести молчаливого ожидания.
Она поставила бокалы на поднос, чтобы отнести их на кухню, но по дороге оглянулась на Артура Гольдмана. Тот сидел, повернувшись к ней спиной, в своей обычной позе, как всегда слегка сутуля плечи, как всегда немного откинув назад начинающую седеть голову, в своей обычной позе ожидания, готовый быстро и достойно встретить любую угрозу.
«И сегодняшнюю, — подумала Елена, — угрозу того, что Клара вовсе не придет, что мы будем сидеть одни на этом дурацком пикнике, потеряв всякую надежду дождаться ее, и все другие угрозы, которые будут сыпаться на него во все большем количестве, и отразить их все он уже не сумеет». Елена забыла о подносе, она опустила руки. Поднос наклонился, рюмки упали на пол. Две из них с резким звоном разбились. Артур Гольдман вскочил.
— Не дотрагивайтесь до осколков, Елена, — предостерег он, — это опасно. Позвольте, я все сделаю сам.
Появилась Агнес с метлой и совком. Артур забрал их у нее.
— Бывает, — сказал он.
— Со мной, — ответила Елена Лётц.
Подушки, обычно лежавшие на плетеных креслах, были теперь разложены вокруг скатерти. Траву наконец скосили, она была короткой и сухой. Густая тень от лесного бука ложилась на тарелки, снедь и напитки. Артур и Елена стояли в ожидании. Агнес с пустой корзиной в руках проверяла, все ли она принесла. Издалека был слышен голос Розы Брамбергер, внушавший Лоизи не приходить домой слишком поздно. Было жарко, ни ветерка. Сильный запах цветущей рядом бузины перекрывал запах снеди. Капустницы, лимонницы, павлиноглазки и бабочки-адмиралы, нигде не садясь, порхали по саду, летали над площадкой для пикника. Елена размышляла, как под благовидным предлогом отказаться от вина в такую жару. Артур Гольдман вытащил в третий раз свои карманные часы. Прошло уже полчаса. Клара не появлялась. Вдруг все услышали, как она зовет Агнес. Стуча башмаками, Агнес побежала в дом. Елена Лётц и Артур Гольдман уже не надеялись, что Клара придет. Но она появилась, в шортах и полосатой кофточке с большим вырезом на спине, рядом с ней шла Агнес, тащившая переносной граммофон с пластинками.
— Извините, — сказала Клара, — у меня никак не получалась прическа. Давайте-ка устроимся поуютнее. Какой восхитительный день! Агнес, садись с нами. Будь так добра, налей всем и предложи закуски. Если Артур не захочет позаботиться о музыке, то граммофоном займешься ты. Передник тебе ни к чему, сними его. Где Лоизи? Может быть, его мать разрешит ему побыть с нами.
— Лоизи нет дома, — сказала Елена.
— Жаль, — заметила Клара, — чем больше народу, тем веселее пикник. Садитесь же. Давайте наслаждаться летом. У нас так много времени. Ведь правда, я хорошо придумала с пикником?
Елена Лётц посмотрела на Артура Гольдмана. Он молча сел. Елена опустилась прямо на траву.
— Спасибо за твою подушку, — сказала Клара и потянула к себе подушку Елены.
Агнес, стоя на коленях, наполняла тарелки и бокалы. Потом она покрутила ручку граммофона и завела пластинку.
— Громче, — потребовала Клара.
«Так было в Сан-Суси, все и теперь, как прежде», — пел певец высоким тенором в неторопливом ритме английского вальса. Елене удалось вылить вино из своего бокала так, что Клара этого не заметила. Агнес подлила ей еще. Артур Гольдман наблюдал за происходящим с едва заметной улыбкой. Сам он ничего не пил. Агнес тоже. Лишь Клара выпила все до капли.
— Я умираю от жажды, — сказала она и вновь протянула Агнес свой бокал.
— Выпей воды, если хочешь утолить жажду, — сказал Артур.
— Потом, — ответила Клара.
Розовая ветчина на серебряном подносе постепенно заветривалась, меняя свой цвет. Ни у кого не было аппетита.
— Боже мой, какие же вы скучные, — сказала Клара.
«Не спрашивай, куда иду я, не спрашивай, зачем», — пел граммофон.
Алоиз Брамбергер прошел мимо с граблями и стал что-то делать невдалеке от них. Через несколько минут он удалился, но вскоре появился снова с большой краюхой засохшего хлеба и принялся ожесточенно, хотя и не без труда, жевать ее. Дожевав до конца, он исчез.