Выбрать главу

— Я всегда сходила за китаянку, — сказала я, желая закончить этот разговор. — И я хорошо умею подражать. Белые люди не чувствуют разницы. Даже здесь, в Чайна-тауне, люди редко замечают, что я не одна из них.

— Я заметила, — сказала Элен. — Мой отец и брат тоже.

— Трое из всей диаспоры? Ну, тогда мне не о чем волноваться.

— Мне очень жаль, если ты от этого пострадала, — сказала Грейс.

В ответ я лишь пожала плечами.

— Я не страдаю.

— У нас у всех есть свои секреты, — продолжила она, все еще стремясь меня утешить. Я поняла, что теперь моя очередь спросить о ее секретах, но не успела открыть рта, потому что дальше она выдала: — Я сбежала из дома. Меня избивал отец…

Откровением это признание, однако, не стало — платье скрывало не все синяки, да и помада плохо маскирует разбитые губы. Тем не менее я с сочувствием кивнула.

— Уверена, ты поступила правильно.

Ни я, ни Элен не стали продолжать расспросы. Не знаю, как ей, а мне просто не хотелось, чтобы Грейс окончательно растеряла остатки своего достоинства. Бедняжка!

Мы с Грейс повернулись к Элен.

— Японцы и китайцы всегда были не в ладах. И дело вовсе не в этой войне, — произнесла Элен, и ее голос был таким же сухим и отстраненным, как у моей матери.

— Япония — великая страна. Она может сразиться с любым государством…

— Да, да, да.

Да ладно вам! Тоже мне, новости!

— Хотите знать, чему меня учили мои родители? Они говорили, что вы, китайцы, считаете себя великим народом, потому что ваша культура намного старше нашей. Вы обвиняете нас в том, что мы украли ваш язык…

— А вы его украли, — не сдавалась Элен. — Япония давно копила злобу на Китай. Япония желает подавить Китай в политическом и военном отношении. Захватить ресурсы Китая, продукты питания и рабочую силу…

— Я ненавижу это, — сказала я, повторяя свой ответ отцу, когда тот хвастался империалистическими намерениями Японии. — Это все не имеет ко мне никакого отношения.

— Я жила в Китае, как я уже вам рассказывала, — продолжила Элен. — Когда в небе появились японские бомбардировщики, мы… — Она сделала глубокий вдох. — Мы с Монро шли по дороге и увидели самолет с двумя красными солнцами на боках. Из соседней деревни доносились крики с предупреждениями. Но что было делать? Мы даже увидели одного из пилотов. А потом он стал по нам стрелять.

— Это ужасно, — сказала я. — Но это по-прежнему не имеет ко мне никакого отношения.

— Правда, Элен, ты же не можешь винить Руби в событиях, которые произошли даже в другой стране, — вступилась за меня Грейс.

— Потому что это не моя страна, — добавила я. Да, я часто говорила это родителям, и эти слова доводили их почти до бешенства. — Я родилась здесь. Я — американка, как и вы с Грейс.

Элен долго смотрела вслед отцу. Грейс, все еще нервничая, отчаянно пыталась подобрать правильные слова.

— Мы же сможем по-прежнему быть подругами?

Элен заставила себя встряхнуться. Даже я, зная ее меньше недели, видела, что глубоко в душе у нее происходит какая-то борьба. Мы с ней посмотрели друг другу в глаза. Наконец она произнесла:

— Я сохраню твой секрет.

Не слишком ли быстро она на это согласилась? Всю свою жизнь я слышала о вековой вражде китайцев и японцев, но почти ничего не знала о китайских девушках или о том, что могла подумать и как поступить такая девушка, как Элен.

— А твой отец? — спросила Грейс. — Если ты будешь видеться с Руби, то нарушишь поставленное условие.

— Каким образом я его нарушу? Он сказал, чтобы я остерегалась ее, а не перестала с ней видеться. Я ходила в школу с неграми и мексиканцами. Это ему тоже не нравилось, но пришлось с этим смириться. К тому же, — добавил она, — Руби не будет работать в «Запретном городе», поэтому нам не придется встречаться с ней ежедневно.

Но Грейс хотела узнать кое-что еще.

— Ты и правда будешь отдавать все свои деньги отцу?

— Конечно, — ответила Элен. — Мы все так делаем, братья и я. Мы с ним живем, и он дает нам деньги на карманные расходы. Что вы еще хотите узнать?

То, как она спросила это, дало нам понять, что она считает тему закрытой.

— В таком случае мы закончили? Отлично. А теперь пошли поедим лапши.

Элен шла посередине. Я заглянула в лицо Грейс: она все еще выглядела слегка оглушенной сегодняшними событиями и признаниями. Выражение же лица Элен было мне непонятно. Меня не покидало чувство, что подруги скрывают какие-то тайны посерьезнее того, что раскрылось сегодня. Я ощущала, что Элен и Грейс буквально приросли ко мне, а я — к ним. И это осознание потрясло меня. Это оказалось для меня большей встряской, чем переезд с родителями на Гавайи, бунт против них, мальчики и возвращение на Большую землю, в дом тетушки Хару и дядюшки Юни, чем отказ от той личности, с которой я родилась, в пользу той, которая была более удобна. Дружба была для меня абсолютно незнакомым явлением. Возможно, для Элен и Грейс тоже. И кто знает, что сделает время с этой дружбой — станет она крепче или превратится во вражду?