В конце апреля Эдди пришла телеграмма от Чарли Лоу, дела которого стремительно пошли в гору после памятной статьи в «Лайф». Он предлагал «Китайским танцующим влюбленным» триста долларов в неделю и свой номер. Это по-прежнему было ничтожно мало по сравнению с тем, что зарабатывал Билл Робинсон, но триста долларов для нашего трио было огромной суммой.
— Я бы отдала что угодно, лишь бы вернуться в Сан-Франциско, — взмолилась Грейс. Ну конечно же, она хотела сказать «оказаться как можно дальше от этого ужаса».
— Мы никогда не попадем на киноэкран, если вернемся в «Запретный город», — вяло возразил Эдди.
— На экран? — подняла его на смех я. Оставалось только надеяться, что это не означало, что в скором времени я превращусь в сварливую жену. Ну, такую, которая всячески унижает мужа, если рис посажен недостаточно ровными рядами. — У нас скоро родится ребенок. Я хочу домой. Если ты не согласен на предложение Чарли, можно устроиться в другой клуб Чайна-тауна.
— Если мне придется работать в китайском клубе, то это будет лучший из лучших, — сдался Эдди, уступая моим желаниям.
Через два дня мы упаковали вещи, сели на автобус до железнодорожного вокзала, а там — на поезд до Окленда. Разумеется, я переживала, как отец примет Эдди, но еще больше я переживала о том, как мой муж впишется в жизнь моей семьи.
Добравшись до нашего семейного дома, мы все вместе вошли во дворик и направились к внутреннему зданию. Я открыла дверь.
Отец, в своем обычном костюме, обложенный подушками, сидел в кресле и читал китайскую газету. Мама пристроилась у окна, положив ноги на маленькую табуретку. Племянницы и племянники в уголке играли в камешки.
— Элен приехала! — взвизгнул кто-то из них.
В ту же секунду они были уже на ногах и бросились к нам. На этот крик выбегали и другие родственники, иллюстрируя присказку, что в доме вести разносятся в одно мгновение, как на рынке.
— Покажите-ка мне этого мужа! — велел отец, но, к счастью, это его требование потонуло среди всеобщей суеты и гомона.
— У тебя еще не видно живота. — Слова мамы были еле слышны в этом шуме.
— А ты подарки привезла? — пропищал кто-то из детей.
— Ты там встречалась с кинозвездами? — робко спросила одна из невесток.
— Вы уже кушали? — Мама пригласила нас с мужем войти в дом этим традиционным приветствием. — Твой муж пьет чай?
— А как ты назовешь ребенка? В честь бабушки или дедушки? — спросил сынишка старшего брата.
— Не думаю, что Элен так поступит, — сказал сыну Вашингтон. — Я же не назвал тебя в честь твоего деда. Тебе самому какое имя больше нравится, Джек или До Кунг?
— Джек, — признался ребенок и умчался к матери.
Монро незаметно подошел к Грейс. Я слышала, как он тихо спросил ее:
— Я надеюсь, ты на меня не в обиде?
Она ответила: «Никаких обид». Что еще она могла сказать? Он взял ее чемодан, и мы пошли в мою комнату, где уже стояла дополнительная узенькая койка между моей кроватью и окном.
— Дополнительная кровать — для Грейс, пока она не найдет себе жилье, — пояснил Монро.
В этом доме было столько комнат, и они не сумели найти места для моей подруги?
Все толпились вокруг нас, чтобы поближе познакомиться с новоиспеченным родственником и присмотреться к новенькой девушке, которая приблудилась к молодоженам. Вашингтон решил взять происходящее в свои руки.
— Мы дадим вам пару минут, чтобы освежиться с дороги, но потом, пожалуйста, возвращайтесь в гостиную. Скоро ужин.
Нас ожидал не слишком теплый прием, в лучшем случае его можно было назвать формальным, но иного я и не ожидала. Когда все разошлись, Эдди ушел в туалет переодеваться. Выйдя оттуда, он достал флягу и сделал два больших глотка.
— Я не хочу идти туда одна, — сказала я ему. Он молча посмотрел на меня и сделал еще один глоток.
— Я пойду с тобой, — предложила Грейс.
Однако когда мы спустились в гостиную, Вашингтон указал нам в сторону кухни. К этому я тоже была готова и автоматически послушалась. Грейс пошла со мной на кухню, где всем заправляла мама. Женщины резали, чистили, перемешивали и выполняли всевозможные указания быстро и покорно, а вокруг бегали дети.
По-китайски, чтобы Грейс ее не поняла, мама велела мне накрыть на стол. Это было невежливо. Я проводила Грейс в общую столовую, в которой стоял длинный стол на тридцать человек родни и гостей. Мы накрыли его.
Когда все расселись, из кухни стали появляться блюда: курица в миндале, жареная утка, омлет со свининой, запеченной на гриле, мелко нарубленная свинина с маринованными овощами, сыр тофу с черными грибами, рыба с имбирем на пару, зеленый лук и кинза. Ужин нельзя было назвать роскошным, всего лишь домашняя еда, но стук палочек по краям мисок с рисом и шумное прихлебывание чая наполнили мое сердце ощущением покоя.