– Сегодня мы проводим Малый художественный совет, товарищи, – произнес он, наконец, низким начальственным баритоном. – Вы прекрасно сознаете, что повсеместно начавшаяся перестройка непосредственно касается и нас. Именно в свете последних событий мы должны рассматривать выполнение заказа на мебель для международного молодежного лагеря «Сказочный бор» с точки зрения возросшего уровня требований. Через две недели на Большой художественный совет прибудет представитель заказчика. И поэтому чем откровеннее сегодня выскажется каждый из нас относительно мебельных образцов, тем лучше, так как останется время исправить выявленные в процессе нашего разговора недостатки. Ну, кто самый смелый?.. Николай Григорьевич… Прошу!
Перестройка это хорошо… Размышлял между тем Станислав Сергеич. Мне она весьма кстати. Какая разница, о чем говорить – можно и о перестройке… Лишь бы директор на пенсию ушел, а там… Человек я деловой и на его месте развернуться сумею!..
Внимая Николаю Григорьевичу вполуха, Тропотун снова и снова прокручивал историю с анонимкой. Если вначале дело сводилось к Оршанскому или его окружению, то разговор с Софьей Ивановной менял дело и несостоятельность подобного предположения становилась очевидной. Короче, копали под них обоих.
Ба! Воскликнул про себя Тропотун. Да ведь это Филаткин! Ему наплевать, против кого идти войной, лишь бы взобраться повыше… Хотя… он ведь сторонник Оршанского и надеется стать главным инженером, если тот пересядет в директорское кресло… Нет, не он!
Станислав Сергеич пристально вгляделся в Филаткина, который уже начал докладывать – и обмер. Что-то непонятное происходило над спинкой пустого стула, который стоял напротив него, через стол. Сначала воздух над верхней перекладиной стула заструился, как бывает над нагретой землей, потом взвихрился маленьким вихрем, который загустел и превратился в подобие воздушного киселя. И вот в прозрачном этом киселе образовалась гнусная рожа упыря, а затем сконденсировался и весь упырь. Отвратное создание восседало на спинке, перекрестив на груди лапки, а длинный его хвост небрежно перевешивался через спинку, символизируя полное пренебрежение к присутственному месту.
Неужто сплю? Промелькнуло в уме Тропотуна, и он тотчас ощутил в груди смертную тоску. Оторвав взгляд от нечисти, осторожно оглядел весь кабинет. Филаткин продолжал нудить свое, остальные откровенно скучали, даже не пытаясь изображать интерес. Сплю и вижу сон… Сказал он неуверенно и ущипнул себя под столом за бедро. Настоящая сильная боль заставила его слегка дернуться. Но этого ведь быть не может!.. Возмутился он, словно кого-то упрекая. Спокойно, Станислав, спокойно… Просто ты сходишь с ума!.. Он заставил себя посмотреть на Оршанского – вдруг и тот заметил нечто необычное? Николай Григорьевич с брезгливой миной вертел в пальцах шариковую ручку, изредка поглядывая в сторону упыря, как на пустое место.
У Станислава Сергеича возникло странное ощущение, будто одновременно он смотрит по телевизору две программы, наложенные одна на другую.
Слово получил Шнайдер и принялся разглагольствовать о задачах НИИБЫТиМа, о мебели для «Сказочного бора», которая является серьезной проверкой для возглавляемого им отдела, и пр. и пр.
Забывший на мгновение про нежить, Тропотун усмехнулся – Лев Соломонович аккуратно обходил острые углы, не желая портить отношений ни с кем.
– Станислав Сергеич? – неожиданно обратился к нему Воевода, решивший, по-видимому, подвести итоги.
И Тропотун встал, собираясь с мыслями. Упырь тотчас шустро спрыгнул со стула и нырнул под стол. Станислав Сергеич кашлянул и начал говорить:
– Хочу заострить ваше внимание… – и тут из горла его вдруг вырвался дискант упыря, который весьма сварливо сообщил, – что мы с вами, дорогие товарищи, сегодня воду в ступе толкли вместо дела! Сидят ученые мужи – и болтологией занимаются. – Бедный Станислав Сергеич покрылся от ужаса холодным потом. Изо всех сил он сжимал зубы – не тут-то было!.. Рот сам собою открывался, и из глотки неслась скороговорка неунимавшегося упыря: – Всяк о себе радеет – и никто о деле. И ради чего?.. Да чтобы теплое местечко застолбить и карьерку под видом правдоборца обеспечить!.. – тут он запнулся и умолк.
Мертвая тишина установилась в кабинете.
Обессиленный неравной борьбой, Станислав Сергеич соляным столбом застыл в перекрестье взглядов ошарашенных коллег, каждый из которых, к тому же, принял обличения на свой счет.