— Народ должен кормить сам себя. При чём тут правитель?
Интеллигенция не была и не могла быть привлечена гэкачепистами на их сторону. Поэтому они не могли заполнить радио и телевизионные передачи ничем, кроме классической музыки.
Зиновий Гердт сказал: «Быть может, это кощунственно, но я больше никогда не смогу смотреть „Лебединое озеро“.»
В полдень в Москве уже появились листовки-обращения к гражданам России за подписью Ельцина, Хазбулатова и Силаева. Народ России призывался к неподчинению путчистам. В дальнейших своих обращениях и указах Ельцин объявил путчистов государственными преступниками, и любое исполнение их распоряжений подсудным.
В Москву введены части Кантемировской и Таманской дивизий.
Днём 19 августа Буш высказал загадочную фразу, которая облетела весь мир: «Не все перевороты бывают удачными».
Выйдя из Белого дома, Ельцин с танка обратился к народу и призвал сопротивляться ГКЧП.
Информационную блокаду, установленную путчистами, прорывают независимые демократические газетные спецвыпуски и листовки, сообщения радиостанции «Эхо Москвы» и зарубежных «голосов».
Буш срочно вылетел в Вашингтон. Он позвонил Ельцину по обычному телефону и спросил, нужно ли и поможет ли России заявление о позиции США.
— Да. Да. Да, — ответил Ельцин.
Тут же Буш сделал заявление журналистам: «Американский народ не признает новую власть».
Начало путча совпало с началом работы конгресса соотечественников. Михаил Никитович Толстой пошутил: «Как только русские люди собираются вместе, начинается революция». Это шутка разрядила напряжение, которое возникло во время торжественного открытия — один из американских русских встал и сказал, что, по поступившим из-за рубежа сведениям, Михаила Горбачёва уже нет в живых. Гость предложил почтить память президента вставанием. Часть зала встала, другая часть запротестовала.
Две женщины обратились к танкистам на Калининском:
— Зачем вы приехали? Неужели вы будете стрелять в ваших матерей и братьев?
Один солдат сидел, обхватив голову, другой огрызнулся:
— Что прикажут, то и сделаем, идите лучше к офицерскому танку!
Женщины переключились на офицеров. Те молчали, потом старший крикнул: «По машинам!» — И танки двинулись в противоположную от Белого дома сторону. Женщина усомнилась:
— А вдруг мы уйдём, а они вернутся?
В дни путча в магазинах продавались кремлёвские сосиски.
Человек лет двадцати пяти. Одет на случай непогоды в тёплую брезентовую куртку, на голове каска. За плечами небольшой вещмешок, из которого торчит термос. Сзади прикручена верёвками жёсткая пластмассовая пластина — походное сиденье.
Во время путча Мстислав Ростропович привёл в порядок свои бумаги и полетел в Москву.
В Белом доме, ожидающем атаки, к нему приставили парня с автоматом. В радиорубке парень заснул на груди у Ростроповича. Ростропович взял у него автомат и сам охранял спящего. Когда охранник Юра, не спавший две ночи, проснулся, Ростропович сказал ему: «Когда я буду спать, я тебе доверю свою виолончель».
После победы у него спросили:
— Когда вы вернётесь окончательно?
— Когда вы окончательно прогоните коммунистов.
«Президенту Геннадию Янаеву, председателю Государственного Комитета по чрезвычайному положению в СССР.
Мы рады поздравить Вас с Вашим смелым историческим деянием! Оно, мы надеемся, выведет СССР из смертельного кризиса, в который он ввергнут в результате широкомасштабного империалистического заговора, направленного не только против Советского Союза, но и против всех народов мира.
…Совершённое Вами великое деяние поддерживают всё народы третьего мира, подвергающиеся вопреки своей воле насилию и разобщённости в результате злостных намерений империализма. Это деяние очень важно для возрождения мирового престижа СССР.
…Ливия, выступающая за обеспечение дела мира, социализма и свободы всех народов и единство наций, оставалась тверда в своей неизменной позиции и в своих принципах — в отличие от колеблющихся, слабых и алчных. Мы подтверждаем, что поддерживаем Вас и стоим вместе с Вами.
Да здравствует революционная борьба во имя свободы, социализма и мира.