Она пришла в камеру в тапочках и халате. Неделю плакала и молчала. Потом наконец заговорила и рассказала свою историю одной из соседок по камере — Марии Демченко.
Она полячка. В гражданскую войну пришла в Россию вместе с мужем, одним из руководителей армии, помогавшей восставшим крестьянам Галиции. В начале 30-х годов его расстреляли как польского шпиона. А через год она полюбила Агранова, заместителя наркома внутренних дел. В 1937 году его арестовали. Уходя, он говорил: это ошибка. Через несколько дней ей позвонили из тюрьмы и попросили срочно приехать, так как речь идёт о судьбе её мужа, и она в халате и тапочках поехала. Допрос длился сутки. Она должна была подтвердить, что её муж шпион. О её тело следователь гасил папиросы. Она плакала, но не соглашалась. Её повели к начальству. Войдя в комнату, она увидела нескольких человек, и главный из них показался ей знакомым. На этот раз с ней обращались предупредительно, выражали сочувствие и обещали помочь, если она соблюдёт Формальности и подпишет малозначащие бумаги. И вдруг она узнала в начальнике коллегу её мужа, бывавшего у них Дома, и бросилась к нему. Начальник оттолкнул её так, что на отлетела к стене. Её стали избивать, но она ничего не подписывала.
К следующему допросу тактику сменили. Ей сказали, что её муж пострадал из-за неё. У неё тёмное прошлое: первый муж расстрелян, и сама она подозревается в шпионаже. Если она возьмёт на себя всю вину, Агранов будет освобождён. В протоколе она может даже подчеркнуть, что он ничего не знал о её деятельности. Всё это она подписала.
Демченко, бывший директор Партиздата Украины и жена крупного партийного деятеля, осторожно объяснила Аграновой, что её обманули и, оговорив себя, она лишь усугубила положение мужа, так как он, заместитель наркома, зная о «деятельности» своей жены — а по логике органов не мог не знать, — молчал.
И тогда измученная женщина стала биться в железную дверь и требовать, чтобы ей вернули протокол. Её увели, а часа через два приволокли в камеру. Когда к ней вернулось сознание, она опять была у двери, и опять лежала без сознания, и так много раз.
Через неделю Демченко услали по этапу. Агранова дал ей платочек и сказала: «Это будет ваш талисман. Все мы, сидящие в этой камере, погибнем. Но вы должны жить и рассказать правду: что я и мой муж ни в чём не повинны». Демченко унесла этот платочек в ссылку. Через десять лет её выпустили. Она поселилась в Запорожье. Когда в 1947-её арестовали снова, квартирная хозяйка первым делом передала ей в тюрьму платочек Аграновой.
В 1954 году началась реабилитация. Муж Демченко когда-то был секретарём Киевского обкома, и Хрущёв работ у него инструктором. Она написала Хрущёву, и тот её пригласил и сам вернул ей партбилет. Он сказал: «Да, жалко многих хороших людей, — и назвал несколько знакомых имён. — Да, вот ещё личность была — Агранов. Вы его, наверное, не знали». Когда Демченко шла на приём, у неё и в мыслях не было рассказать об Аграновой, её собственный сын ещё не был реабилитирован… Но когда было упомянуто это имя, она уже не могла молчать.
Об одном не сказала Демченко. Что в 1922 году Агранов руководил в ОГПУ подготовкой процесса над эсерами, что он был противником свободной издательской деятельности и по поручению Феликса Эдмундовича занимался высылкой за рубеж цвета русской интеллигенции — Николая Бердяева, Питирима Сорокина, Фёдора Степуна, Николая Лосского и многих других, а также грузинских меньшевиков…
Когда ликвидировали лагерь, возникло много проблем. Кто теперь будет заготавливать лес? Куда девать армию охранников? Что делать со сторожевыми собаками? Но как ни сложно было ломать устоявшийся порядок, постепенно всё вошло в свою колею. Собак, например, раздали местному населению, и они хорошо прижились у новых хозяев. Но прошлое не уходит из жизни бесследно.
Первого мая, когда город вышел на демонстрацию, все волкодавы сорвались с цепей и выстроились вдоль колонн. Отогнать их было невозможно никакой силой. А когда демонстрация закончилась и колонны смешались, они стали свирепо бросаться на людей, загоняя их назад.
В 1957 году участник геологической партии Александр Сенкевич заблудился в горах Тувы. Лошадь вывела его к заброшенному прииску. Уже в полной тьме Сенкевич забрался на последний этаж самого высокого, трёхэтажного дома и уснул. Утром он обнаружил, что вся комната заставлена шкафами. В них хранились дела заключённых, отбывавших здесь свой срок. Дела были почти стандартные: сел по 58-й, работал, умер, либо: «расстрелян», либо: «переведён в другой лагерь».