Лев Толстой и идейно подкованный охранник ГУЛага опирались на разные традиции, но исходили из единой культурной парадигмы — развивать идею до беспредела, истово устремляться к справедливости: «Во всём мне хочется дойти до самой сути…», или — «Коль рубить, так уж сплеча». Эта парадигма обрекла Россию на штурм Зимнего. На вопрос, нужно ли было брать Зимний, Наум Коржавин ответил: «Не знаю, но знаю, что сегодня его некому отдавать». Случилось то, что закладывалось в русской культуре «Путешествием из Петербурга в Москву» Радищева, «Дубровским» Пушкина, поэзией декабристов, «Былым и думами» Герцена, стихотворениями и поэмами Некрасова. Истоки трагедии тоталитаризма — в истовой и самоотреченной устремлённости русской культуры к благородной идее справедливости и совершенства. И в этом смысле, при всей вариативности развития истории, её вектор был определён и амплитуда возможных отклонений была небольшой.
И Ленин, и либералы высказывались за принцип партийности литературы (сам этот термин впервые появился в либеральном журнале начала века «Северные цветы»). Другими словами, русская культура могла вступить в «классово-партийную», социально-утилитарную стадию своего развития или либеральным, или большевистским путём. Троцкий утверждал вульгарный социологизм, подменяющий эстетические критерии политическими. Эти принципы нашли своё продолжение в сталинском политическом прагматизме в культуре. Такое развитие эстетических принципов обусловлено парадигмой отечественной культуры и было чревато выпадением нашей культуры из человечества.
Тоталитарность — это всегда выламывание из человечества. Железный занавес в политике имеет свой аналог в культуре — подмену общечеловеческих ценностей классовыми. Железный занавес и отказ от общечеловеческих ценностей — это взаимные условия тоталитаризма. Сейчас мы вышли из утилитарно-политической стадии развития нашей культуры. Её парадигма — устремлённость к социальной справедливости и к совершенству, — остаётся прежней. Однако внутри этой парадигмы происходит переориентация на иные традиции. Это не новая модель развития культуры, а новая стадия её развития, возвращающая нас с обретённым нами бесценным трагическим опытом к человечеству.
В Америке эмигранты из России считают человеком хорошего вкуса того, кому нравится роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
Владимир Войнович приехал на Запад и надеялся получить деньги от «Имкапресс» за издание по всему мира его «Чонкина». Но оказалось, что получить свой законный гонорар не так просто, переписка с издательством затянулась, наконец что-то ему отдали, что-то — нет. И в этой ситуации в мюнхенской квартире Войновича раздался звонок из Нью-Йорка. Звонил журналист, знакомый ещё по Москве:
— Здравствуй, старик. У тебя есть карандаш и бумага? Возьми, пожалуйста. У меня к тебе поручение от Александра Исаевича. Пиши: «Не гоже русскому писателю слишком много думать о деньгах. Александр Солженицын».
— Старик, у тебя карандаш и бумага есть? Пиши ответ: «А иди ты на х… Войнович».
— Вы член Союза кинематографистов? Я знаю там Смирнова, он до последнего времени был секретарём Союза. Он имеет какое-либо отношение к писателю Сергею Смирнову?
— Да, он сын Сергея Сергеевича.
— А Сергей Смирнов человек отрицательный. Участвовал в истории с Пастернаком, вёл всю кампанию в Московской организации.
— Да, он виноват. Но у него есть и заслуги. Он способствовал реабилитации героев Брестской крепости.
На закате Римской империи в моду вошла мистика. Это случилось и с нами. Поэтому героями многочисленных анекдотов стали психотерапевт Кашпировский и экстрасенс Чумак.
Сталин выступает перед аудиторией: «После телесеанса доктора Кашпировского у меня исчезли трупные пятна и рассосался шов от вскрытия, и вот, как видите, живу!»
У Полозкова после телесеанса Кашпировского выросли сталинские усы.
Белинский, Добролюбов, Чернышевский похожи на воспитанников одного детского сада. На них грех проповеди насилия. Можно ли быть революционером и демократом одновременно? Сахаров дал удивительное определение: интеллигент — это человек, который отрицает насилие. Были ли они революционными демократами и интеллигентами?