— Стобай, чим я ночи? — спросил вождь, разглядывая чужака с любопытством тугодума.
Эш прокашлялся и расщепил смерзшиеся губы. Во рту появился вкус крови. Он похлопал себя по горлу, показывая, что хочет пить.
— Воды...
Вождь благосклонно кивнул. К ногам пришельца бросили бурдюк.
Эш пил долго и жадно. Утолив жажду, перевел дух и утер рот. На тыльной стороне ладони осталось красное пятно.
— Я не говорю на вашем языке, — начал он. — Хотите о чем-то спросить — обращайтесь на торге.
— Бхаттат!
Эш склонил голову, но не ответил.
Физиономия вождя сморщилась в недовольной гримасе, мышцы задрожали. Повинуясь отрывисто брошенному приказу, один из стражников, самый рослый, направился к вырубленному во льду возвышению, на котором стоял ящик, незатейливый деревянный короб наподобие тех, в которых купцы привозят специи или чи. Собравшиеся в зале молча наблюдали за ним.
Расстегнув кожаный ремень и откинув крышку, воин наклонился, взял что-то обеими руками и без каких-либо усилий вынул... живой скелет, обтянутый плотью и полуистлевшей одеждой. Отросшие волосы спутались, из-под полуопущенных век, щурясь от света, смотрели покрасневшие глаза.
В животе у Эша заурчало, желчь вскинулась к горлу. Ему и в голову не приходило, что кто-то из участников прошлогодней экспедиции мог остаться в живых.
Он стиснул зубы. «Не раскисай».
Стражник подержал пленника на весу, а когда его сухие и тонкие, как палки, ноги перестали дрожать, опустил на землю. Вместе они медленно приблизились к трону. Пленник определенно был северянином, точнее, судя по тому, что от него осталось, уроженцем пустынной Алхазии.
— Йа грошка бхаттат! Вашеда ти савонья ночи, — распорядился вождь, обратившись к алхазу.
Пленник подслеповато моргнул. Смуглая, как у всех жителей пустыни, кожа пожелтела и напоминала древний пергамент. Стоявший рядом стражник развернул старика так, чтобы взгляд его уперся в стоящего на коленях Эша. В глазах алхаза мелькнула искра жизни.
— Король... — во рту у него что-то сухо щелкнуло, — будет говорить с тобой, темнолицый, — прохрипел он на торге. — Как ты попал сюда?
Не видя пока необходимости во лжи, Эш ответил честно:
— Я приплыл на корабле. Из Сердца Мира. И судно еще ждет меня у берега.
Повернувшись к вождю, алхаз повторил сказанное на туземном языке.
Вождь махнул рукой:
— Тул кувеша. Йа шизн ал кхат?
— Кто помог тебе добраться сюда? — перевел старик.
— Мне никто не помогал. Я одолжил сани и собачью упряжку. Они провалились в расселину, вместе со всеми моими вещами. А потом меня настигла метель.
— Дан чото, паш та йа неплочо дан?
— Тогда скажи, — заговорил переводчик, — что ты возьмешь у меня?
Эш нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Паш так дан? Йа тул крашьяви.
— Что я имею в виду? Ты пришел сюда издалека, проделав далекий путь.
— Йа булсвиданья, сач анай намости. Йа вис презнат.
— Ты — северянин, из-за Большого Безмолвия. Ты пришел сюда не просто так.
— Йа вис неплочо дан.
— Ты пришел, чтобы что-то взять у меня.
Вождь ткнул себя в обвисшую грудь толстым, размером с колбаску пальцем и сердито добавил:
— Вис пашак!
— Вот что я имею в виду.
Вопрос так и повис в дымном воздухе. С таким же успехом самозваный король мог требовать ответа от камня, которому придали сходство с человеком.
В зал, хлопнув перегородившими вход тяжелыми шкурами, со свистом ворвался ветер. Пламя над жаровней затрепетало и поникло. Метель напомнила о себе и о том, что его ждут. Он даже подумал, что, может быть, пора предложить вождю подготовленную заранее ложь. Но мысль эта мелькнула и тут же ушла. Эш не принадлежал к тем, кто слишком долго размышляет о последствиях. Как и все рошуны, он был последователем Дао, а потому предпочитал сохранять спокойствие и действовать спонтанно, полагаясь на свой Ча.
Внутренне сосредоточившись, он проследил путь воздуха, вошедшего в его ноздри, царапнувшего холодком легкие, отфильтрованного ими и вышедшего тем же путем, но уже с теплом и легким паром. И покой снизошел на него. Эш мерно дышал, ожидая, пока слова ответа соберутся вместе, а потом слушая их звучание. Слушая внимательно, заинтригованный, как и все остальные.
— Ты носишь то, что принадлежит другому. — Эш поднял палец и, вытянув руку, указал на ожерелье, свисавшее с шеи вождя и почти терявшееся между дряблыми грудями.