Всё-таки удивительно умной оказалась эта молодая женщина! Попав в чужую страну, в чужую среду, она за каких-то семь лет прекрасно разобралась в нравах викторианской Англии, сделала совершенно правильные выводы. Это, кстати, доказывает, что тогда, в семьдесят девятом году, с её рассудком всё было более чем в порядке, всем бы уметь столь точно и ясно мыслить.
О, конечно же, на самом-то деле Фатима была ни в чём не виновата «перед Богом и людьми» и ни на секунду себя виноватой не считала. Она не давала пасынку ни малейших поводов для столь скотского поведения. Но Бог, как известно, не слишком торопится вынести свой вердикт, что до людей…
Беда в том, что люди очень часто не желают верить в то, что было на самом деле. Справедливо и обратное: зачастую они охотно верят в то, чего на самом деле не было. Неизвестно, что хуже – первое или второе.
Словом, проанализировав ситуацию, Фатима приняла решение: ничего о случившемся мужу не говорить. Но она прекрасно понимала, что теперь ненависть Питера к ней и её маленькому сыну возрастёт многократно. Питер тяжело оскорбил её, но ведь с его-то точки зрения это она нанесла ему оскорбление, ответив жёстким, даже жестоким отказом на его домогательства. Мало того – она унизила его. Такое не прощается и не забывается. И всё же Фатима решила, что у неё хватит сил, чтобы выносить тяжкий груз его ненависти. Да, она была храброй и умной женщиной, но время показало, что свои душевные силы она всё же переоценила.
Да и каково изо дня в день, год за годом встречаться под одним кровом с человеком, который ненавидит тебя до темноты в глазах, который желает тебе зла и погибели? Это ведь страшная психологическая нагрузка, и привыкнуть к такому невозможно. Всё равно что жить бок о бок с гремучей змеёй, которая в любой момент может ужалить, и не иметь возможности защитить себя, раздавить гадину. Это бы ещё ничего, у леди Стэнфорд был, как отмечалось, сильный характер. Но если при всём том знать наверняка, что наступит момент, когда змея непременно ужалит, что такой момент не за горами! В самом деле: стоит графу Уильяму умереть, а Питеру вступить в права наследства, и…
Стальные тросы нужно иметь вместо нервов, чтобы такое выдерживать.
…На следующее утро после безобразной сцены в коридоре Фатима встретилась с Питером за первым утренним завтраком. В Стэнфорд-холле старались придерживаться старинных йоркширских традиций, завтракали дважды…
Они сидели за столом втроём: граф Уильям, его жена и его старший сын. За последние полтора месяца здоровье графа несколько улучшилось, он уже мог с трудом, но самостоятельно передвигаться по дому. Четырёхлетний Дикки ещё досматривал последние сны.
Графа с самого раннего утра мучила стреляющая боль в искалеченной ноге. Он держался подчёркнуто прямо, по его внешнему виду нельзя было догадаться, как он страдает сейчас. Лишь мелкий бисер пота на высоком лбу Уильяма Стэнфорда говорил о том, что ему здорово не по себе, что к завтраку он вышел лишь для того, чтобы доказать себе – я могу, я не беспомощный калека и моя сила воли при мне!
Леди Стэнфорд выглядела просто прекрасно, она чем-то даже напоминала Муруганну – богиню вечной юности индуистского пантеона. Та же безмятежная улыбка, те же классически правильные черты лица, удивительной красоты руки, редкостное изящество каждого движения. Никто бы не догадался, что Фатима смогла заснуть лишь за час перед поздним ноябрьским рассветом, что за эту ночь она передумала немало горьких дум и приняла важное решение.
Зато Питер, сидевший напротив отца… Такие физиономии увидишь разве что у типов, страдающих жесточайшим похмельем. Бледное, как извёстка, лицо, покрасневшие глаза с набрякшими веками, под глазами – синеватые полукружья. Пересохшие губы, которые он постоянно нервно облизывал, не сознавая этого. Вот тут точно видно: ночь была бессонной… И сердце в груди дрожит, как овечий хвостик.