В результате больной несколько месяцев или лет остается без психиатрической помощи. А болезнь в силу своих специфических особенностей и закономерностей возникновения и развития, дополненная индивидуально-специфическими особенностями организма конкретного больного в ряде болезненных элементов уменьшает свою выраженность. И, выражаясь профессиональным языком, переходит из острого состояния в подострое. И в таком случае при недостаточно доверительном общении больного с врачом или при наличии дефицита времени (у участкового психиатра в диспансере, например, хотя, к сожалению, не только у него) или в силу низкого уровня профессиональной квалификации конкретного доктора или недостаточного, мягко говоря, уровня его добросовестности в выполнении своих профессиональных функций и обязанностей ставится принципиально неправильный нозологический диагноз при более или менее адекватном синдромологическом диагнозе (например депрессивный невроз вместо шизофренической депрессии). Но депрессивный невроз лечится в основном транквилизаторами (элениум, реланиум, феназепам и т. д.) и мягкими антидепрессантами. В то время как шизофреническая (эндогенная депрессия) лечится в первую очередь тяжелыми нейролептиками и мощными антидепрессантами.
Вот и получается, что мелкой дробью для депрессивного невроза вызывается ранение-стимуляция" "медведя"-шизофрении. Которая расцветает еще более пышным цветом, увеличивая степень своей прогредиентности. Иначе говоря, злокачественности течения — показателя частоты возникновения обострений состояния и скорости наступления интеллектуального и эмоционально-волевого дефектов личности, когда даже элементарные житейские дела выполняются, в лучшем случае, с очень большим напряжением, а уровень социальной и семейной, профессиональной и бытовой адаптированности стремительно приближается к нулю. И больной, прежде достаточно неглупый и неплохой человек, становится тяжелым жизненным крестом для своих самых родных и близких людей. В ряде случаев создавая реальную опасность не только для
своего собственного здоровья (как физического, так и психического), но и для жизни, как таковой.
Для того, чтобы хотя бы заподозрить более тяжелую патологию у больного, от врача требуется не только большой опыт практической работы, но и хорошо развития интуиция, способность пропустить через себя патологическое биополе пациента (нанося при этом изрядный ущерб своему, в первую очередь, физическому здоровью, а в последствии, возможно, и психическому). Одним из вспомогательных средств в арсенале врача-профессионала является фармакологический тест. Для того, чтобы понять его суть, сравним выстрел из ружья с введением в организм больного лекарства. Аналогия в данном случае лишь чисто внешне похожая, потому как лекарство имеет цель не навредить, а помочь организму и не имеет особых отрицательных последствий при условии квалифицированного и адекватного назначения.
Если выстрелить дробью в картонную стену, то получим большое и цельное отверстие с рваными краями. Если стена будет деревянной, то в зависимости от расстояния между ружьем и стеной получим мелкие отверстия с определенным углом рассеивания. Если выстрелить в бетонную стену, то дробь только незначительно повредит ее — на 5-10 миллиметров. И никакого большого или малого отверстия не будет. Вот так и с лекарствами: если лекарство средней мощности вызвало у больного лишь незначительный положительный эффект, то это означает, что перед нами имеет место быть "бетонная стена" или, иначе говоря, тяжелое психическое нарушение. Если улучшение получилось умеренное, то и нарушение у больного примерно среднего уровня (депрессия, психопатия и т. д.). Если побочные эффекты многократно перекрыли терапевтический положительный результат, то перед нами — "картон" или клинически — обычный невроз. Мощное лекарство разнесет в клочья не только "картон", но и "дерево", а в "бетонной стене" вызовет более существенное углубление. И вот, анализируя и сопоставляя воздействие на организм и его результат, врач может, даже при полном отсутствии достоверной информации или при значительных сомнениях и колебаниях относительно нозологического диагноза, поставить более точный и более правильный диагноз. И соответственно, быстрее назначить лечение, наибольшей степени соответствующее реальному, а не предполагаемому родными больного или врачами других специальностей, как и врачей-психиатров низкой квалификации, психическому состоянию больного. А значит — сохранить, как минимум, годы его полноценной жизни в ближайшем и отдаленном будущем.