Воздуха не было, как и гравитации, и свет почти отсутствовал. Когда они только прибыли, Скрайвок приказал своим людям ничего на станции не трогать, опасаясь, что увеличение нагрузки на маломощную систему обеспечения поднимет тревогу и выдаст их присутствие хозяевам.
Это было разумное решение, но восприняли его не очень благосклонно. Недовольство воинов усиливалось одновременно с вонью в их доспехах.
Все шло не так. Он не должен был уговаривать солдат, которые когда-то без вопросов выполнили бы любой его приказ. Они должны были быть свободны. Он погрузился в мечты. Он представлял Галактику без Империума, где он мог использовать свои легионерские способности для достижения собственных целей, а не для того, чтобы сражаться и умирать, не получив и слова благодарности, ради амбиций далекого Императора. Он представлял себя королем, которого почитает преисполненный страха народ. Это была приятная мысль, и он отчаянно пытался прогнать сотни противоположных картин, где его низвергали собственные рабы, или он погибал в войне Хоруса, или получал удар ножом от подчиненного, не успев выбраться из этого проклятого места.
Присущая его легиону мрачность неизменно отравляла все мечты.
К радости Сквайвока, размышления прервал щелчок вокса.
— Магистр когтя, Тринадцатый легион приближается.
— Наконец-то! — отозвался Гендор, не скрывая облегчения.
Остальные медленно и недовольно ожили.
— Я уж начал думать, что они не поведутся на приманку.
— Ты сомневался в моем плане, Келлендвар?
Палач Скрайвока пожал плечами, и автореактивные механизмы в наплечниках тихо прожужжали, подстраиваясь под движение.
— Ты ошибался раньше.
— Нечасто, палач.
К досаде Гендора, к разговору решил присоединиться психически неустойчивый брат Келлендвара:
— Я думал, что после столького времени в темноте тебе все-таки надоело впустую прятаться по теням, Скрайвок. Засада — выбор трусливого охотника, — сказал Келленкир. — Нам следует атаковать напрямую, обрушить свой гнев на Ультрамар в открытой войне. Посеять ужас в сердцах жалких подданных Жиллимана!
Скрайвок раздраженно хмыкнул и показательно отвернулся от одного брата к другому.
— Келлендвар, не думай, что если пользуешься моим расположением, то я готов закрывать глаза на отношение Келленкира. Я не потерплю дерзость, тем более когда победа почти наша. Держи его под контролем. Я не буду повторять для него наш план.
— Две недели в полном вакууме подпортили ему настроение, — ответил Келлендвар. — Да и меня после такого радость не переполняет.
— Возможно, тебе стоит напомнить ему, что захватить тот корабль — это единственный способ выбраться со станции.
Келленкир пренебрежительно заворчал:
— «Победа почти наша»? Какого же высокого мнения о тебе лорд Крукеш. И какого высокого мнения ты сам о себе.
— Скоро мы атакуем открыто, Келленкир, — заверил Скрайвок, — и установим в карманной империи Жил-лимана правление ужаса, а сами станем князьями всех обозримых миров, но сделаем это, не рискуя немедленной гибелью! Мы должны отнять у них маяк. А для этого надо взять Сотинскую орбитальную платформу. Но первый шаг на пути к победе — это захват того корабля. И мы его захватим, понятно тебе? Ты — воин, достойный самых жутких эпитетов, Келленкир, и мою ненависть к тебе вдвое перевешивает уважение к твоим талантам. Но хитрости тебе недостает. Не подвергай больше мои планы сомнению.
Скрайвок демонстративно подошел к колонне в центре зала — удивительной антенне, которую Ультрамарины использовали, чтобы усиливать свои вокс-сигналы до уровня, при котором они пробивались через рев шторма. Его офицер связи Галливар был отчасти перфекционистом и все эти дни стоически провел перед пультом в ожидании приказа, соединив кабелем свой массивный коммуникатор на модифицированных доспехах и ядро связи. Перед ним стоял зеленый фосфорный экран. На нем по дрожащему полю двигалась мигающая точка, направляясь к относительно четкому пятну-станции в центре. Для обеих точек были выведены потоки идентифицирующих данных.