185 Гасит последний их взор, ужасавшийся членам разъятым.
Трудно поверить теперь, чтоб могла столько мести свирепой
Вынесть одна голова. Под рухнувшей грудой развалин
Члены мешаются так, раздроблены тяжестью страшной;
Меньше истерзана плоть в пучине морской утонувших,
190 К скалам прибитых волной. Что пользы было лишаться
Плода побед и Мария лик безобразить, как вору?
Сулла не может уже насладиться убийством и жертвой,
Не узнавая ее. Фортуна в Пренесте узрела
Всех поселенцев своих, без разбору мечом перебитых,
195 Свой созерцала народ, одновременной смертью погибший.
Это Гесперии цвет, последние Лация дети
Сгинули, кровью залив Овилии[149] жалкого Рима.
Были примеры тому, что стольких юношей сразу
Голод косил или ярость морей, или землетрясенье,
200 Беды небес и земли, войны кровожадной потери, —
Только ни разу не казнь. Победителей грозные руки
Двигались ныне с трудом в толпе, обескровленной смертью.
В месиве плотном людей, убитый не мог повалиться, —
Стоя, мотал головой расслабленной: падал он вместе
205 С кучей других мертвецов; палачам помогали в убийстве
Трупы: живые тела они своим грузом давили,
Но без смущенья взирал с высоты созерцатель спокойный
Этих великих злодейств: без совести толпам несчастным
Он повелел умирать. И глубь Тирренского моря
210 Всех мертвецов приняла, накиданных Суллою густо.
Первые падали в Тибр, на них остальные валились.
Быстрые стали челны и, прерваны грудой кровавой,
Нижние воды реки укатились в пучину морскую,
Верхние — прудом легли перед этой огромной преградой.
215 Кровь проложила пути и, широко по лугу разлившись,
К Тибру ручьем прорвалась, помогая стесненным потокам:
Вот уж ни русло, ни брег сдержать не могут напора, —
Вдаль по лугам и полям расплываются трупы убитых;
Крови поток, наконец, к Тирренскому морю пробился —
220 И разделилась лазурь полосою багровой теченья.
Этим ли Сулла снискал Победителя сан и Счастливца
И надмогильный курган посредине Марсова поля?
Все это вновь придется терпеть: таков неизменный
Ход гражданской войны: и смута закончится этим.
225 Впрочем, грозят нам теперь тягчайшие ужасы, гибель
Злейшую ныне несут усобицы роду людскому.
Изгнанным Мариям был ценнейшей военной добычей
Им завоеванный Рим. А Сулла извлек из победы
Как величайший трофей — истребленье врагов ненавистных.
230 Ныне к иному борцов ты кличешь, Фортуна: столкнулись
Властные в прошлом вожди: ни один войны не затеет
С целью, о Сулла, твоей». Так плакала скорбная старость,
Страх вспоминая былой и грядущей беды опасаясь.
Только не мог омрачить чело прямодушного Брута[150]
235 Ужас, и Брут не делил смятенья и страха с народом,
Бившимся в жалобах злых; однажды он ночью глухою,
В час, когда звездная ось Паррасийской Гелики[151] склонилась,
В скромную дверь постучал своего родного — Катона.
Мужа застал он без сна, удрученного общей невзгодой,
240 Рима бедой и судьбой, в тревоге за участь сограждан,
Но без забот о себе. И речь к нему Брут обращает:
«Ты, о последний оплот добродетели, древле гонимой,
Изгнанной всюду теперь, — тебя никаким возмущеньем
Судьбы ее не лишат! Наставь мой слабеющий разум,
245 От колебанья избавь уверенной силой своею.
Пусть за Помпея одни, за Цезаря встанут другие:
Бруту единственный вождь — Катон. Пребудешь ли в мире,
Шествуя твердой стопой сквозь смуты тревожной вселенной?
Иль в преступленья вождей и в раздоры народа вмешавшись,
250 Междоусобную брань ты решил оправдать соучастьем?
Каждого в мерзость войны свои увлекают причины:
Тех — опороченный дом, закон, при спокойствии страшный,
Этих — возможность прогнать оружием голод, в разгроме
Общем о чести забыв; но никто не воюет от злобы:
255 Все за добычей идут. Неужели один только будешь
Бой ради боя любить. Для того ль ты так долго крепился,
Был непорочен душой среди развращенного века.
В этом ли ты обретешь награду за долгую доблесть?
Примет виновных война, а ты в ней станешь виновным!
260 Нет, рокового меча не дозвольте коснуться, о боги,
Этой почтенной руке: и брошено дланью твоею,
Да не взнесется копье среди тучи слепого оружья!
Да не падет ни вовек столь высокая доблесть! Всей брани
Ляжет исход на тебя. И кто не захочет в сраженьи
265 Смерть от Катона принять, кто, хоть раненый чуждой рукою,
Не назовет убийцей — тебя? Влачи на покое
Свой безоружный досуг: так звезды небесные вечно
вернуться
Старики с ужасом вспоминают времена Мария и Суллы. Лукан упоминает:
1) Победу Мария над тевтонами в 102 г. до н. э. и над нумидийским царем Югуртой в Ливии в 106 г. до н. э. (ст. 69).
2) Бегство Мария из Рима; его поимку в Минтурнских болотах; заключение в темницу и ужас перед ним кимвра, которому было приказано его убить, — 88 г. до н. э. (ст. 70—87).
3) Высадку спасшегося Мария в Ливии; поход его на Италию; взятие им Рима в 87 г. и смерть сторонника Суллы Бебия, Марка Антония (оратора, деда триумвира Антония) и Крассов (отца и брата триумвира Красса, казненных пособником Мария Гаем Флавием Фимбрией); упоминаемый в ст. 126 верховный жрец-понтифик Квинт Муций Сцевола был тяжело ранен в 86 г., убит в 82 г. до н. э. (ст. 88—129).
4) Седьмое консульство Мария и его смерть в 86 г. (ст. 130—134).
5) Борьбу между вернувшимся из Азии Суллой и Марием Младшим; Священный порт (Sacriportus) — город недалеко от Рима, между Сигнией и Пренестой, под которым Сулла разбил Мария Младшего; Коллинские ворота — в северной части Рима; Марий Младший обещал своим союзникам самнитам перенести столицу из Рима в их область; Кавдинское ущелье — горный проход, где в 321 г. до н. э. римское войско было разбито самнитами (ст. 136—138).
6) Победу Суллы и взятие им Рима в 82 г. до н. э. В стихах 162—165 Лукан приводит мифологические параллели, сравнивая Суллу с фракийским царем Диомедом («царем Бистониды»), кормившим своих коней человеческим мясом; с ливийским великаном Антеем, убивавшим побежденных им людей; с Эномаем, царем греческого города Писы (в Элиде), убивавшим женихов своей дочери, состязавшихся с ним в беге на колесницах. Сулланский мир — Лукан с горькою иронией называет «сулланским миром» конец истребления Суллою его политических противников. Катула призрак — Квинт Лутаций Катул, победивший вместе с Марием кимвров в 101 г. до н. э. Как приверженец оптиматов, он в 87 г. до н. э. лишил себя жизни, чтобы не пасть жертвою ненависти к нему Мария. Упоминаемый в ст. 175 Марий — Гай Марий Гратидиан, — был по приказанию Суллы жестоко умерщвлен Катилиною. Далее (ст. 193 сл.) упоминается взятие известного своим храмом Фортуны города Пренесты — последнего оплота Мария Младшего — и о казнях в Риме. Овилии (ср. VII, ст. 306) — особое место для народных голосований на Марсовом Поле (ст. 139—233).
вернуться
Брут — Марк Юний Брут, будущий убийца Цезаря, племянник Марка Порция Катона Младшего. (Ср. ст. 238).
вернуться
Паррасийская Гелика — созвездие Большой Медведицы.