[110]. Земля на оси опустилась,
И погрузились во тьму, покрытые тенью земноюАльпы. Огромной волной залила гесперийскую Кальпу555 И высочайший Атлас[111], моря всколыхнувши, Тефиса.Слышали мы, что боги отцов слезу источали,Ларов холодный пот[112] был свидетельством римских страданий,Падали в храмах дары, зловещие птицы мрачилиДень и, покинув леса, средь ночи дикие звери560 Неустрашимы ничем, ложились на улицах Рима.По-человечьи тогда языки бормотали животных,Люди рождали детей безруких, чудовищных видом,И ужасал свою мать ребенок, на свет появившись;Кумской сибиллы[113] тогда носились в народе заклятья565 Грозные. Славя богов и тряся окровавленной гривой,Галлы и те, кем в бреду свирепая движет Беллона,[114]Резали руки себе и пугали народ завываньем.Стон поднимали глухой костями полные урны.Слышался гул голосов и бряцанье оружия в чащах,570 И земледел, пахавший поля за чертой городскою,В ужасе прочь убегал, увидев поблизости призрак.Возле стены городской Эриния[115] грозно кружилаИ, потрясая сосной с горящей вершиной, шипелаЗмеями черных волос: Эвменида[116] фиванку Агаву575 Так же гнала и топор направила злого Ликурга[117],Так был испуган Алкид по приказу враждебной Юноны[118]Страшной Мегерой[119] тогда, когда он уже видел Плутона.Трубы звучали, и ночь для чуткого слуха гуделаКриком когорт боевым. Посредине Марсова Поля580 Людям являлись не раз и маны возникшие Суллы,Риму вещавшие скорбь, а у хладной волны Аниена[120]Марий, гробницы лишен, главу над землей приподнявши,Пахарей видом своим обращал в торопливое бегство.Вот и решили тогда призвать, по обычаям древним,585 Тусских пророков[121]. Из них, старейший по возрасту, АррунсВ Луке[122] покинутой жил; он знал движение молний,Были понятны ему и внутренность теплая жертвы,И предвещанье крыла летящей по воздуху птицы;Прежде всего он велел чудовищ, рожденных природой590 В темном смятении сил и без всякого семени, — тотчасЖечь на зловещем огне, как плод нечестивого чрева.Далее он приказал испуганным гражданам городВесь обойти, а жрецам, очищающим жертвою стены —Ибо им власть вручена священные таинства ведать, —595 За рубежом пустырей пройти по далекому кругу.Младших служителей сонм, опоясанных словно габийцы[123],Следом идет, как и хор весталок с повязанной жрицей[124],Коей единой дано троянскую видеть Минерву[125];Дальше — хранители книг и тайных вещаний Сибиллы[126];600 Те, что в Алмоне-ручье ежегодно Кибебу купают,[127]Авгур ученый средь них, наблюдавший птиц благодатных,[128]Также священных пиров блюститель и Титово братство,Пляшущий салий, щиты несущий на шее, а рядомВ жреческой шапке своей с головой благородною фламин.605 Так вот обходят они извивами долгими город,Аррунс же тою порой огни рассыпанных молний[129]В кучу сбирает и их хоронит с шёпотом мрачным,Место при этом святя; потом к алтарю он подводитС гордою шеей быка. И вот уж вино начинает610 Лить он и соль посыпать своим ножом искривленным;Долго противится тут неугодному таинству жертва,Но, наконец, ей рога служители вниз пригибают,И на коленях она подставляет бессильное горло.Но не обычная кровь заалела: из раны широкой615 Льется зловещая слизь вместо крови багряных потоков.Аррунс тогда побледнел, пораженный знаком зловещим:Ищет он, жертву разъяв, объяснения гневу всевышних.Здесь испугала жреца и самая внутренность жертвы:В пятнах была она вся, и холодная кровь загрязняла620 Мерзкой своей синевой в изобилии темное мясо.Видит он печень в гною, а на части зловещей открылсяРяд угрожающих вен. Хрипящего легкого жилаСкрыта, и тонкая грань разделила органы жизни.Мертвое сердце лежит, и желудок в зияющих язвах625 Жидкость гнилую точит, и кишки тайники раскрывают.То роковое, чего никто безнаказанно видетьВ недрах не мог, — явилось ему: вот жила сросласяС устьем жилы другой; часть хворая вяло повисла,Часть же другая блестит, и бьются вены чрезмерно,630 Только лишь он увидал эти знаки великих несчастий, —Вскрикнул: «О боги, могу ль открыть я ныне народуЗамыслов ваших пути? Не тебе, всевышний Юпитер,Эту я жертву принес: нет, адские боги вселилисьВ мертвые недра быка! Но я не предвестий боюся:635 Бо́льшие страхи грядут! Да пошлют нам доброе боги,Жилам да не дадим мы веры: Тагет их измыслил —Изобретатель волшбы». Так туск возглашал, извращаяЗнаки дурные судьбы, в околичностях истину пряча.Фигул[130], которому знать богов и таинства неба640 Было дано и светил исчислять круговое движенье,Кто в наблюдении звезд был острей, чем египетский Мемфис[131], —Молвил: «Иль кружится мир в веках безо всяких законовИ в беспорядке течет планет небесных движенье, —Иль, если движет их рок, — то Риму и роду людскому645 Близкая гибель грозит. Не земля ли разверзнется разомИ города поглотит? Иль засуху ветер навеет?Иль вероломно посев уничтожат бесплодные нивы?Или повсюду вода смешается с ядом разлитым?Людям ущербом каким, какою чумою, о боги,650 Муки готовите вы? Один и тот же для многихДень роковой наступил. И если бы в небе высокомВредный свой пламень зажгла звезда ледяная Сатурна,Пролил бы вмиг Водолей потоки Девкалиона[132],И потонула б земля в пучине разлившейся моря,655 Если бы лютого, Феб, Немейского льва ты лучамиНыне преследовать стал, потекли бы по миру пожары,И подожженный эфир под твоей запылал колесницей.Но ведь бессильны теперь эти звезды! А ты, СкорпионаПламенем жгущий Градив — с его грозным хвостом и клешнями, —660 Что нам готовишь беду? Ибо добрый Юпитер к закатуКлонится с горних высот, и целительный светоч ВенерыМеркнет, и, быстрый, свое замедляет движенье Киллений[133], —Небом владеет лишь Марс. Почему же свой бег изменилиЗвезды и мчатся теперь затененные в круге вселенной?665 Грудью своей чересчур Орион меченосец сверкает.Близится ярость войны и власть меча разрушаетВсякого права оплот, беззаконию и преступлениюДоблести имя дано, и безумие это продлитсяМножество лет. Что пользы просить у богов окончанья?670 Мир с властелином придет. Вереницу потерь непрерывных,Рим, бесконечно терпи и познай на многие годыБеды гражданской войны, для нее разнуздав свою ярость!».Те предсказанья на люд уж достаточно страха нагнали;Но возрастает боязнь. Ибо так же, как с Пинда вершины,675 Хмелем Лиея полна огигийским эдонянка мчится, —[134]Так, ужасая народ, несется по Риму матрона,Криком взывая таким к теснящему грудь ее Фебу:«Мчусь я куда, о Пеан[135]? Пронеся сквозь море эфира,Где ты опустишь меня? Пангею[136] снежную вижу680 С белым хребтом и равнину Филипп под кряжами Гема[137].Феб, отколь этот бред? Зачем и оружье, и рукиВ римском смешались строю и без недруга битва пылает?Есть ли, куда мне бежать? Ты ведешь меня в страны Востока,Где перекрашен прибой потоком лагейского[138] Нила:685 Там на речном берегу безголовое тело[139] я вижуВозле воды. Я несусь через море коварное СиртаВ пламень ливийский, куда увлекла Эмафийское войскоМрачная власть Энио́[140]. Теперь я лечу над холмамиОблачных Альп, над воздушным хребтом Пиренеев высоких.690 Снова в жилище отцов возвращаюсь я, в город родимый:Даже и в самый сенат нечестивые вторглися битвы,Партии вновь восстают, — и обратно иду я по миру.Дай мне увидеть, о Феб, морей неизведанных берег,Новую землю узнать; уже я видала Филиппы[141]!».695 Так прокричала она и упала без сил от припадка.
Фиванский костер. Пламя общего погребального костра сыновей мифического царя Фив Эдипа — Этеокла и Полиника, убивших друг друга, — разделилось надвое как символ их вечной вражды.
Ларов холодный пот. Лары были римскими божествами, алтари которых ставились на границах участков. Роса, выступавшая на изображениях ларов, считалась зловещим предзнаменованием. (См. примеч. к VII, ст. 163).
Агава — мать мифического царя Пенфея, убитого ею в припадке вакхического умоисступления. Ликург — мифический фракийский царь, противник (как и Пенфей) культа Вакха, убивший в припадке безумия своего собственного сына, приняв его за виноградную лозу.
Алкид — Геркулес. После схождения в подземное царство Плутона Геркулес убил Лика, осудившего на гибель его семью. После этого убийства Геркулес впал в безумие и убил собственную жену и детей. По приказу враждебной Юноны. Супруга Юпитера (Зевса) Юнона (Гера) преследовала Геркулеса, сына Юпитера и Алкмены, из ревности.
Тусских пророков — гаруспиков, гадателей из Этрурии, занимавшихся истолкованием воли богов по внутренностям жертвенных животных и указывавших средства для умилостивления богов.
Габийцы — жители города Габий (в Лации), особым образом подвязывавшие тогу. Этот «габийский» способ подвязывания тоги употреблялся при религиозных обрядах.
Девкалион — сын Прометея, родоначальник нового поколения людей после всемирного потопа. Водолей — зодиакальное созвездие между созвездиями Козерога и Рыб.
Лукан в этих стихах дает очень характерное для древней астрологии рассуждение Нигидия Фигула о «влиянии» планет и созвездий на земные дела. Звезда ледяная Сатурна (ст. 652) — планета Сатурн. Под Фебом (ст. 655) разумеется (как и в других местах поэмы) Солнце. Немейский лев (ст. 655) — созвездие Льва, в котором видели льва, убитого Геркулесом. Градив (ст. 659) — планета Марс, названная по одному из имен этого бога. Киллений — планета Меркурий (Киллена — гора в Аркадии, место рождения Гермеса-Меркурия).
Филиппы — город в Македонии у подошвы горного хребта Гема. Гем — современные Балканы — место победы Октавиана и Антония над Брутом и Кассием в 42 г. до н. э. У Лукана, по установившейся со времен Вергилия традиции (см.: Вергилий, Георгики, I, 490), Филиппы часто являются синонимом Фарсалии. (Ср.: I, ст. 694; VI, ст. 582; VII, ст. 592 и 872; IX, ст. 271).
Филиппы — снова вместо «Фарсалия». Матрона «видит»: 1) Фарсальскую битву (48 г. до н. э.); 2) битву при Тапсе (в Северной Африке, или Ливии), в которой Цезарь разбил помпеянцев в 46 г. до н. э.; 3) битву при Мунде (в Испании), где Цезарь разбил войско сыновей Помпея в 45 г. до н. э.; 4) убийство Цезаря на заседании Сената в 44 г. до н. э.; 5) гражданскую войну после смерти Цезаря и сражение при Филиппах в 42 г. до н. э.