— Город!- взволнованно прошептал Сэнди-Ски. — Неужели город?!
Я обернулся и посмотрел в его широко раскрытые от изумления глаза. И тут же отвернулся, похолодев от ужаса.Пронзительного, мгновенно поразившего ужаса…
Даже сейчас, у себя в каюте,я вздрагиваю,вспоминая глаза фарсана… Да, это не глаза живого Сэнди-Ски.
«Глаза как глаза»,- сказал бы любой другой на моем месте.Любой другой, но не я.Я-то хорошо знал своего самого близкого друга. Сэнди-Ски был необычайно и разносторонне одаренным человеком. Я бы даже сказал — причудливо,витиевато одаренным,впечатлительным, остро реагирующим на внешние события. Его чувства и мысли играли,как пламя.И в его глазах,широко открытых в минуты вдохновения и радости, словно чувствовался отблеск этого пламени. Более того, в глазах у влюбленного в Космос Сэнди-Ски за долгие годы межзвездного полета появилось что-то новое, какое-то трудноуловимое выражение. В них словно запечатлелся блеск неведомых солнц,бесконечность космических просторов. Да, это были говорящие глаза.
Но глаза сегодняшнего Сэнди-Ски… Да,они были широко открыты,как это бывало у Сэнди-Ски в минуты радости,изумления.В них читалась даже взволнованность. И все же они поразили меня,как в прошлый раз,в тот день, когда мы произвели торможение. Но сегодня-то я понял, в чем дело. Глаза Сэнди-Ски пугали своей холодной глубиной, вернее- пустотой, бездонной пустотой. «Это глаза мертвого Сэнди-Ски»,- обожгла меня сегодня страшная мысль.Да,это были глаза мертвеца, несмотря на все виртуозные усилия фарсана придать им выражение живого, пламенного Сэнди-Ски.
Глаза человека всегда были трудным орешком для фарсанов…
Но как это могло произойти? Каким образом фарсан оказался на корабле?
Вспомнилось,что во время войны с фарсанами на Зургане уничтожили тысячу восемьсот тридцать два таких чудовища.А было их всего тысяча восемьсот тридцать три.Один,под номером четыреста десять,исчез.Его долго искали,но не нашли.Решили,что он погиб,занесенный песками в Экваториальной пустыне, в районе самой жестокой битвы.И на этом успокоились,несмотря на предупреждение архана Грона-Гро:«Стоит уцелеть хоть одному фарсану,и он начнет размножаться,как микроб». Значит, «микроб» (конечно,это был во всяком случае не Сэнди-Ски!) каким-то образом проник на корабль и стал размножаться…
Кто же он? Всех членов экипажа я хорошо знал. Особенно подружился с ними во время предполетной подготовки на острове Астронавтов.
Вот только Рогус…И меня словно обожгло: конечно,он! Только он мог быть тем «микробом», проникшим на корабль.До этого я находился еще, так сказать, в области предчувствий. Но интуиция превратилась в почти полную уверенность, когда я вспомнил один случай…
У Рогуса за день до старта заболел маленький сын- он единственный из членов экипажа оставлял на Зургане семью. Его отпустили с корабля в город Сумору проведать сына.Всего на два часа! Рогус вернулся с небольшим опозданием,что было непохоже на пунктуального бортинженера.
А перед самым стартом председатель Совета Астронавтики Нанди-Нан отозвал меня в сторону и спросил:
— Помнишь,как Грон-Гро предупреждал,что воспроизводящий фарсан под номером четыреста десять мог уцелеть?
— Помню.
— Он оказался прав. Того фарсана обнаружили недалеко от Суморы.
Сумора! Помню, меня тогда заставило поморщиться это совпадение.
— Как же его обнаружили?- спросил я Нанди-Нана.
— Он ждал,когда на Зургане забудется вся эта нелепая и страшная история с фарсанами. Но прошло всего полгода- и не выдержал: проявил активность и разоблачил себя.
— Активность? — в ужасе переспросил я, догадываясь, о чем говорит Нанди-Нан: фарсан убил человека!
— Да. Ученые,исследовавшие захваченного фарсана, нашли, что за полгода он проявил активность всего один раз,и совсем недавно.Но ты не беспокойся. Этот воспроизводящий фарсан мог оставить после себя только простого фарсана. А простые фарсаны нам сейчас не страшны, и мы его быстро найдем…
Так фарсан (теперь-то я почти уверен, что Рогус и был тем самым простым фарсаном) стал участником первой межзвездной экспедиции.
Рогус выглядел типичным представителем племени сулаков, которые веками, до наступления Эры Братства Полюсов, угнетались шеронами.
В его сутулой фигуре было что-то пришибленное и виноватое.В лице ничего запоминающегося, ни одного броского штриха.Лишь своеобразная, бесхитростно-детская улыбка иногда озаряла это лицо.Именно улыбка мне всегда и не нравилась. Что-то в ней искусственное…