Незнакомец сел на камень и раскрыл чемодан. Внутренняя сторона крышки чемодана представляла собой экран. Не без колебаний нажал он кнопку и сразу почувствовал тошноту, наткнувшись на отвратительное зрелище под названием, модным еще в середине двадцатого века: “Иисус Христос — суперзвезда”. Но раньше была более или менее сносная рок-опера. А теперь? На сцене какого-то нью-йоркского балагана Незнакомец увидел… самого себя. Артист, а точнее сказать, клоун удачно скопировал его внешность и евангельскую одежду. Под дикую музыку он выплясывал что-то невообразимое. Такого надругательства над собой Незнакомец еще не видывал. Он торопливо сменил программу. И снова глумление над святым именем Христа — на сей раз в рекламных объявлениях.
“Нет, пусть уж лучше ученые”, — невесело усмехнулся Незнакомец. Щелкая переключателем, он искал канал, по которому передавали бы очередной симпозиум. Наконец ему повезло, если встречи с Саврасовым вообще можно было считать везением. На широких гранитных ступенях Незнакомец увидел высокую фигуру светловолосого человека. Саврасов только что вышел из здания, где проходил еще один симпозиум, посвященный изучению “явления Христа”. Передача шла из Копенгагена на немецком языке.
Саврасов направлялся к поджидавшей его автомашине. Но не так-то просто пробиться сквозь густую толпу журналистов.
— Как же нам называть его? — допытывался кто-то. — Чудотворцем?
Саврасов пожал плечами и сказал:
— Незнакомец пожелал предстать перед миром в облике и под именем Иисуса Христа. Что ж, давайте и мы пока звать его так. Мы еще не знаем его настоящего имени.
— А как вы лично относитесь к нему?
— Мне он нравится, господа. Да, да! Не удивляйтесь. Нравится. Иисус, конечно, нелегкий человек, но мыслящий и благородный. Он задался целью спасти человечество. От чего спасти? От безверия и безбожия? Нет, все гораздо сложнее. По-моему, Иисуса возмущает не столько безбожие, сколько, образно говоря, безбожная жизнь. Посмотрите, как живут люди. В погоне за наживой, за материальным благополучием и комфортом они все глубже погружаются, по словам того же Иисуса, в трясину и мрак бездуховности. Вот он и хочет спасти людей от нравственной смерти. Цель, как видите, прекрасная, но средства никуда не годные, архаично нелепые.
— Почему нелепые? — послышался голос из толпы. — А если он в самом деле Бог?
Саврасов снисходительно усмехнулся и поднял руку.
Иисус поспешно выключил экран, догадываясь, что сейчас последует одно из очередных и столь надоевших ему разоблачений Бога.
Наслушался он подобных разоблачений предостаточно, так много, что и сам временами задавал себе вопрос: Бог ли он?
Что самое обидное — наиболее закоренелыми безбожниками были люди, симпатичные ему. Вот и сейчас, сидя перед погасшим экраном, Иисус вспомнил встречу с одним славным пареньком. С ним он тоже, к сожалению, не очень поладил из-за своего неуживчивого, или, как выразился Саврасов, нелегкого характера.
Произошла встреча в тот день, когда Иисус в сопровождении двух своих учеников-апостолов шагал по пыльным проселочным дорогам самого глухого района Испании.
У небольшой речки он увидел два электротрактора и бульдозер. Шел ремонт моста. Рабочих в этот жаркий полуденный час не было. Ушли, видимо, обедать в ближайшее село. Остался лишь молодой парень в аккуратной спецовке. Как знакома и дорога Иисусу такая аккуратность! Но левый рукав спецовки был почему-то разрезан. Курносый, со светло-льняными волосами парень нисколько не походил на испанца.
“Наверняка немец, мой соотечественник”, — подумал Иисус с теплым чувством. Его охватило желание запросто, по-братски подойти к земляку и, Покаяться? Иисус и сам не мог разобраться в своих чувствах. Ему вдруг захотелось сбросить с себя терновый (и впрямь мученический!) венец спасителя человечества, признаться пареньку, что он, по-видимому, никакой не Бог, а такой же простой немец. И звать его не Иисус Христос, а… Иисус готов был даже назвать свое настоящее имя.
”Но все дело испортил парень, нечаянно задевший болезненное самолюбие Иисуса. Заметив человека в евангельском одеянии, он приблизился и с улыбкой, без малейшей робости и смятения, спросил:
— Послушайте, это вас некоторые считают Богом?
Слух Иисуса так и резануло уничижительное словечко — “некоторые”.
— Не только некоторые, — нахмурившись, с внезапно вспыхнувшим гонором, возразил Иисус.
— Позвольте! — весело воскликнул парень. — Никакого же Бога нет!
— Как это нет? А я! — вскинулся Иисус и в ту же секунду, покраснев, сконфуженно отвернулся.
Даже сейчас, вспоминая и заново переживая сцену, Иисус испытывал омерзение к себе и сгорал от стыда. Вот это “А я!” — признался он — просто бесподобно. Да, глупо получилось тогда, очень глупо…
Правда, в тот раз все обошлось сравнительно хорошо. Один из апостолов и парень сделали вид, что никакой неловкости не произошло. Лишь по губам другого ученика скользнула беглая усмешка. Не случайно этот апостол-горбун оказался самым подлым предателем.
Оправившись от смущения, Иисус зашагал дальше. Парень, желая проводить его до моста, пошел впереди. Только сейчас Иисус сквозь разрезанный рукав спецовки заметил, что левая рука у него перевязана. Бинт густо пропитался кровью. Сердце Иисуса сжалось от сострадания и жалости.
— Несчастье? — спросил он.
— Да. Я ремонтировал двигатель. Мотор внезапно заработал, и чем-то ударило по руке. Наверное, кость повреждена.
— Покажи, — попросил Иисус, останавливаясь.
Парень, морщась от боли, правой рукой приподнял левую. Иисус чуть коснулся окровавленного бинта, и тот мгновенно, неизвестно куда, исчез. На обнаженной мускулистой руке не осталось не только раны, но даже ни малейшей ссадины.
— Ловко! — восхищенно улыбнулся парень. — Вот бы мне так научиться.
— Этому, молодой человек, научиться нельзя, — сухо и наставительно сказал Иисус.
Вспомнил сейчас Иисус свои слова и вновь почувствовал себя нехорошо, просто гадко. Он же парню тогда… солгал. Он, не терпевший в людях фальши, сам допустил заведомую ложь, зная после римского симпозиума, что “этому” в принципе научиться можно. “Локальная хроноинверсия” — такой термин услышал Иисус на симпозиуме от ученых. Стоит лишь квантово-механические процессы подчинить процессам психическим, — говорили они, — и все люди в будущем станут такими же богами. Иисус, неплохо разбиравшийся в теоретической физике, понимал, что гипотеза эта в общем удачна, даже остроумна и материалистически объясняет его мистически ошеломляющие чудеса.
Иисус вскочил и в волнении стал ходить по травянистой поляне. Что же получается? Если его чудесам можно научиться, тогда он определенно никакой не БОГ. А кто? Материальный объект?
Объект! Иисус передернул плечами, вспомнив, что ученые чаще пользовались другим, еще более возмутительным словом — феномен.
Ну нет, господа ученые. Так просто я вам не дамся. Вы довольно близко подошли к тайне всемогущества, но ничего не знаете о тайне внеземного происхождения.
Иисус вспомнил о потустороннем, божественном мире. Он, правда, был не совсем ясным. Но Иисус твердо знал, что пришел он на Землю из иного, сверхприродного мира, скрытого, словно покрывалом Майи, черной стеной забвения.
Иисусу, правда, не давало покоя одно видение, от которого никак не мог избавиться, как от дьявольского наваждения. Сейчас он даже зябко поежился, вспомнив ту мгновенную, как электрический разряд, вспышку, кратковременный разрыв в черной ткани забвения. Случилось это позавчера ночью, еще в чикагской гостинице. Иисус увидел тогда, что мир, из которого он явился, совсем не потусторонний, не божественный. Слишком он материально конкретен, естественен и даже… Даже похож на Землю! На ту планету, по которой он шествует сейчас в качестве Бога.
Может быть, то действительно земля Будущего? А сам он — человек, наделенный всемогуществом, как все люди грядущего, — упал в беспамятстве оттуда? А потом вообразил себя… самим Богом?