— Я подумаю, — после продавщиц в ювелирных магазинах этот музейный червячок был мне не страшен. — Значит, в Питере ничего достойного нет? Правильно я понимаю?
Он невозмутимо оглядел меня, не оставив без внимания и босые ноги:
— Правильно понимаете. Не холодно?
— Прохладно. Но зато полы в полном порядке, — судя по всему, мой ответ экскурсоводу понравился. Похоже, у всех сотрудников музея сохранение полов в их первозданном виде давно стало идеей фикс.
— А почему вас так интересуют изумруды? Купить хотите? — с ума сойти, он даже хамил интеллигентно. Я улыбнулась, дав понять, что по достоинству оценила шутку:
— Только посмотреть. Драгоценные камни женщине должны дарить мужчины, К сожалению, финансовое состояние моих мужчин оставляет желать лучшего.
— Сочувствую, — он снова оглядел меня, теперь уже снизу вверх. — Но здесь вы состоятельного мужчину вряд ли найдете.
— А изумруды?
— Изумруды тоже вряд ли найдете. Их мало и они мелкие. Вас же, насколько я понимаю, интересуют крупные камни?
— Честно говоря, меня интересует изумруд Лукреции. — и я ткнула ему под нос изображение камня.
Уф! Произнесла! И тем самым подтвердила, что подобная проблема все-таки существует. Изумруд Лукреции. А ведь еще вчера я не верила в этот бред. Мой собеседник задумчиво окинул взглядом резко опустевший зал. Только мы и драгоценности.
— Знаменитый камешек. И что же вас интересует?
— Все!!! — выдохнула я сексуальным контральто. Если сейчас он попросит денег, дам не раздумывая. Если попросит чего-нибудь еще, то, пожалуй, возьму тайм-аут. Секунды на две. А потом… Все, что угодно за информацию!
— Подождите минуту, — бросил мне экскурсовод и скрылся в служебном помещении. Я осталась в полутемном зале одна: за стеклом загадочно мерцали бриллиантовые слезы, рубиновые капли и сапфировые гроздья. Я невольно сравнила их с ювелирными штамповками, которые примеряла не далее как два часа назад. Среди них попадались красивые безделицы, но и только. Посмотрел и забыл. У этих украшений была история, в них до сих пор жила душа. Пожалуй, я впервые поняла, что, значит, стать их рабом. Стоит мне примерить вот это бриллиантовое ожерелье, и я уже не смогу с ним расстаться. Или розовые слезки-серьги. Чьи ушки они украшали? Да, в доме Романовых было особое отношение к ювелирным украшениям. Больше всего мне нравятся истории о подготовке царских невест к свадьбе. Например, все царские невесты в день свадьбы надевали серьги Екатерины Великой — настоящее произведение искусства из бриллиантов и изумрудов. Серьги закрепляли золотой проволокой, иначе они своей тяжестью могли разорвать мочки ушей. Правда, счастья они не принесли никому, впрочем, как и другие царские сокровища.
Чтобы не потерять свой блеск, драгоценные камни должны постоянно соприкасаться с человеческим телом. Если этого не происходит, они умирают. Так, по крайней мере, утверждали древние алхимики. Мертвый камень раскалывается на части и тускнеет. Мертвый жемчуг становится желтым. Драгоценным камням, как и людям, отмерен свой срок. Если так, то изумруд Лукреции можно считать долгожителем.
— Вот, держите! — давешний экскурсовод протянул мне изящную визитную карточку. — Этот человек знает об изумрудах все. Правда, не факт что он захочет с вами разговаривать.
— Почему? — удивилась я.
— Вы слишком эксцентричны! — поморщился музейный работник и, заложив руку за спину, привычно заскользил по натертому полу. Тапочки на нем держались как родные.
Я взглянула на карточку: Иаков Мендельсон, ювелир. И номер мобильного телефона. Что ж, посмотрим, какой такой Мендельсон!
ГЛАВА 6
Оказавшись на улице, я позвонила. И почти тут же испытала разочарование. Кто бы сомневался: в данный момент абонент находился вне зоны досягаемости. Вот так всегда: хочешь здесь и сейчас, получаешь — там и когда-нибудь потом. Впрочем, что мешает мне позвонить господину Мендельсону завтра? Тем более что пока я бродила по Золотой кладовой, наступил душный июльский вечер. Пора бы вернуться в свои Колымяги. Однако предварительно стоит подкрепиться. «Привет, мой сладкий! — сказал Карлсон Малышу. — Как долго ждал я этой встречи!». При мыслях о еде, мой желудок встрепенулся раненой птицей: наконец-то хозяйка за ум взялась. А то с утра обезжиренный кефир и два капустных листа.
Вот дела: ресторанов пруд пруди, а выбрать не из чего. Ведь помимо хорошей кухни, мне еще нужен и отличный сервис. А то бывает, закажешь закуску, горячее и десерт, так тебе сначала десерт приносят — его готовить не надо. На домашние харчи я и не рассчитывала. Дома хоть шаром покати. Я еще вчера заглянула в родственный холодильник и поняла: обедами и ужинами в этом доме больше не пахнет. На нижней полке в гордом одиночестве красовалась засохшая редиска, на верхней — тосковал пакет кефира четырехдневной давности. Да и домочадцы выглядели так, будто недавно вернулись со стажировки, проходившей в жарком Сомали. Что поделаешь, когда ты вершишь чужие судьбы, нужды собственного желудка отходят на второй план. Зная упрямство своих родичей, я знала: скоро в нашем городе ожидается брачный бум. То-то владельцы свадебных салонов порадуются! А вот владельцев ближайших супермаркетов придется огорчить: на нас не рассчитывайте! Мы голодаем ради высокой идеи! Долой вереницу тележек с продуктами у маленького, но скромного семейного джипа!
После долгих мытарств, когда желудок уже пел свою лебединую песню, я набрела на небольшой, но очень уютный ресторанчик. Еда была вкусной, сервис — отменным, тишина — умиротворяющей. За бокалом вина я постаралась привести взъерошенные мысли в относительный порядок. И, прежде всего, определить свое отношение к происходящему. Отношение, мягко говоря. Не очень хорошее. В первую очередь оно касалось личности бывшего мужа. Даже после смерти Иванов продолжал впутывать меня в свои проблемы, словно их было мало еще жизни?! Вспомнить хотя бы как я выплачивала за него долги, вызволяла из вытрезвителя. Или, скажем, тот случай, когда Иванов возомнил, что страдает синдромом ХУ. Он мне тогда так и заявил: «Иногда жизнь высасывает из нас все соки. Остается лечь — и умереть». Разумеется. Я не могла допустить, чтобы он умер (лежать он давно лежал — на диване — уставившись в потолок). После консультации в частной клинике выяснилось, что Иванов страдает чем угодно, но только не синдромом хронической усталости. Хроническая усталость была у меня. От мужа, от его многочисленных друзей-философов (именно с тех пор Иммануил Кант занесен в список личных врагов), наконец, от сомнительных авантюр Клары и Карла. До сих пор не пойму, как я выжила: в конце концов, можно было скинуть Иванова с дивана, лечь и умереть.
И все-таки я очень переживала, когда муж подал на развод. Еще бы, воспитанная в духе тургеневских барышень, я собиралась с ним прожить до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Смерть разлучила. В наследство достались Ванькины проблемы. Где ж он умудрился добыть изумруд Лукреции? На дороге такие камушки не валяются. Интересно, он догадывался об истинной ценности подарка?
Допустим, перед отъездом мой бывший попал в нехорошую истории. Вернувшись в Россию, он наивно полагал, что в Колымягах его точно не найдут. Хм! В Питере можно найти кого угодно, главное — задаться целью. А уж Колымяги это или Озерки — неважно.
Из аэропорта Иванов ехал на такси. Значит, его никто не встречал. Клара сказала, что несколько раз Иванову кто-то звонил по телефону. После этих звонков Ванька напивался и буянил. По опыту знаю, что попойки Иванова всегда были ответом на сильный стресс. Между прочим, после нашего развода он встал на путь трезвости, из чего я сделала нелицеприятный для себя вывод: главным источником раздражения и стресса для него служила моя персона. В нашей супружеской жизни он не просыхал.
И все-таки неясно: что ему понадобилось на станции «Горы». Для встреч место не очень подходящее: час езды от Питера. Да и то, электрички здесь не всегда останавливаются. Будь моя воля, я бы плюнула на эту историю и постаралась бы обо всем забыть. Но как быть с Кларой? Она убеждена, что нам всем грозит опасность. Сама я в это не особенно верю, но покой бабули — святое. На Федорова рассчитывать не приходится: во-первых, засмеет, во-вторых, у него и без того дел по горло. На память пришло сообщение за подписью доктора смерть. Может, студенты развлекаются? И тут же сама себе ответила: смысл? Смысла и логики в подобных развлечениях не вижу. Эх, если бы знать, с кем в последнее время общался Иванов, было бы намного легче. Однако если вспомнить, что Иванов был хакером, и, судя по доходам, весьма неплохим хакером, определить круг его знакомств вообще не представляется возможным. Звонить в Канаду его пассии также весьма проблематично: где теперь ее найдешь, когда от дома остались одни головешки. М-да, куда ни кинь, всюду клин. Остается искать изумруд Лукреции. Уверена, что это замечательное колечко Иванов вез в подарок кому угодно, но только не мне. Наверняка, вез на продажу. Следовательно, нужно искать покупателя. Как там говорила Элиза Дулитл? «Кто шляпку спер, тот и тетку пришил». С другой стороны, неужели в цивилизованной Европе или взбалмошной Америке не нашлось достойного покупателя?