— Ваши оценки, Федор Федорович, меня нисколько не интересуют (вру, конечно, но разве он проверит?). Что было дальше?
Иванов прожил на моей половине несколько дней. К старикам он являлся пьяный и наглый. Постоянно требовал меня. Пару раз ему кто-то звонил по телефону. Отвечал Иванов односложно и несколько испуганно. Встревоженная Клара обратилась к Федорову с просьбой поговорить с внуком и наставить его на путь истинный. Федоров, естественно, согласился. Он очень любит наставлять на путь истинный. Зануда, каких еще поискать! Однако разговор так и не состоялся, поскольку Иванов пропал. Вещи, документы остались, а Иванов и кольцо бесследно исчезли.
Впрочем, справедливости ради скажу, что бесследно исчезло только кольцо с изумрудом. Иванова нашли. На скамейке. В сорока километрах от Питера. На маленькой станции под названием «Горы». Труп обнаружила дежурная и сразу же вызвала милицию.
— Может, сердечный приступ? — наивно предположила я.
Федоров отмахнулся:
— Если нож в сердце вы считаете сердечным приступом, то, конечно, ваш бывший муж скончался от сердечного приступа. Только от очень острого сердечного приступа.
— Кто это сделал?
Федоров хмыкнул и сделал попытку погладить меня по руке:
— Удивительно, но именно этот вопрос задают каждый раз, когда происходит убийство. Я всегда даю один и тот же ответ: не знаю. Следствие установит.
— А кольцо действительно пропало?
— Да. Мы просмотрели вещи. Впрочем, у меня большие сомнения насчет ценности этого кольца. Судя по всему, у покойного были большие комплексы. Я заметил, что он любил прихвастнуть.
А вот голословных обвинений не надо! Иванов, конечно, считался записным хвастуном, но ко всему, что касалось денег, относился более чем серьезно. Деньги для него были фетишем. Поэтому, если сказал про ценность кольца, значит, в данном вопросе ему стоит доверять. Может, именно здесь и надо искать мотив убийства?
Но разве можно говорить с влюбленным мужчиной о чем-то важном? Разумеется, нет. Пришлось перейти на сомнительное чириканье и цитирование классиков: «Я помню чудное мгновенье…». На «мимолетном виденье» мы решили сделать паузу и еще немного подумать о своих чувствах. Прощаясь, мы застряли в коридоре. Причина — поцелуй. Как сказали бы в самом откровенном ток-шоу: мы никак не могли сделать это. Федоров топтался в коридоре, не решаясь приблизится ко мне. Я мечтала, чтобы он поскорее ушел — страсть была сейчас последним делом, о чем я беспокоилась. В общем, прощание вышло как в проходном советском кинофильме: мы пожали друг другу руки и разошлись. Только когда за ним закрылась дверь, я сообразила: на «ты» мы так и не перешли. Кошмар! Теряю квалификацию. Нужно срочно выпить. Вино всегда помогало очистить сознание и принять верное решение. Однако перелет и стресс сделали свое дело: не успела я подумать. Как неприлично наклюкалась.
Зачем Иванов сюда приехал? — мысль, не дававшая покоя. В Канаде у него был неплохой бизнес, вменяемая женщина, и дом, купленный в кредит. Неужели все это великолепие он был готов променять на отсутствие работы, отсутствие жены и дом в Колымягах, чужой ему по определению? Верится с трудом. Значит, существовало нечто такое, заставившее сорваться с насиженного места и вернуться в исходную точку А. Любовь? В зале — гомерический хохот. Мы развелись более пяти или шести лет назад. Все время забываю. Надо бы в паспорт заглянуть и уточнить. Вряд ли по прошествии столь долгого времени у Иванова возникли романтические намерения. Не верю! Не верю! Не верю! Романтика и Иванов — как тропики и мороженое, представить их вместе, конечно, можно, но только не в этой жизни. Более циничного человека я не знала. Даже в период ухаживания он умудрялся превратить любое романтическое действие в отвратительный фарс. Помнится, я попросила кофе в постель. Нет проблем. Он принес. Чашку растворимого пойла и два толстых куска вареной колбасы. А потом искренне удивлялся, почему я запустила в него сначала кофием, а затем колбасой. И так во всем.
Выпроводив Федорова (что уже сродни подвигу) я быстро обыскала свои апартаменты. Охотно верю, что Иванов провел свои последние дни именно здесь. В раковине грязная посуда, под креслами фантики и рваные газеты, апельсиновые шкурки. Кошмар, у меня даже тараканы появились! Ну, что за человек! Сколько себя помню, где Иванов, там и тараканы. Они что его, по запаху находят?! Вещей у моего бывшего мужа было немного. Хотя не исключено, что основной багаж сейчас томился на чердаке. Я бегло просмотрела содержимое спортивной сумки. Ну-ну! он остался верен себе. Иванов как Есенин привез на родину грязные шелковые рубашки и носки. И больше ничего. Я аккуратно сложила вещи в сумку, как вдруг услышала стук в дверь.
На пороге стояла Клара, она заговорщицки спросила:
— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?
— Сама к тебе собиралась. Проходи.
Бабушка прошла в комнату, и при электрическом свете я увидела, как она постарела за последние недели:
— Знаю, можешь даже ничего не говорить, — предупредила она мой вопрос. — Выгляжу очень плохо. Спортзал забросила, в бассейне две недели не была. Смерть Ивана далась очень тяжело. Хотя Иваном этого человека назвать было очень сложно.
— То есть?
Она тяжело опустилась на диван:
— Плесни и мне вина. С тобой выпью. Понимаешь, когда расстаешься с близким человеком, подсознательно прощаешься с ним навсегда. Даже если он вернется, все придется начинать заново. Заново узнавать друг друга, приноравливаться к чужим привычкам, вспоминать старые шутки и фотографии. Что же касается Ивана, то мы ему с дедом только мешали. Как и остальные вокруг. Поэтому он и сбежал от нас, — Клара глубоко вздохнула. — Эмиграция стала прекрасным выходом для всех: вроде бы он жив, здоров, счастлив и вместе с тем его нет. Виртуально он давно для нас умер. Как и для тебя, Эфа. Давай посмотрим правде в глаза: он умер в тот момент, когда сел в канадский самолет.
— Но теперь он вернулся, бабушка, — мягко напомнила я.
— Он прибежал, поджав хвост, — резко парировала Клара. — И как трус спрятался за женскими спинами. Так Ваня поступал с самого детства: натворит бед, а потом ведет себя как дите малое-неразумное: «Ой, это не я! Ой, бес попутал. Спасите! Помогите!». И мы, дураки старые, помогали. Из каких только передряг его не вытаскивали. Сколько авантюр было в его жизни. Так ведь сейчас не восемнадцатый век! Это тогда авантюристы были в почет, а сейчас на любое правонарушение ответ один — закон. А вот с законом он как раз и не ладил. Единственно мудрым поступком Ваньки стала женитьба на тебе, за это я ему могу многое простить. Потеряла внука, нашла любимую внучку. — Она замолчала в нерешительности, но затем продолжила:
— Ты ведь не знаешь главного… На следующий день после приезда Иванова нам звонила его канадская дама сердца.
— Вернись, я все прощу? — улыбнулась я, вспомнив амурные подвиги бывшего мужа.
— Если бы! Она холодно проинформировала, что после того, как этот русский мучачос сбежал, прихватив ее деньги, к ней в дом наведались другие русские мучачос. В результате, дома у канадской дамы больше нет, а сама она находится в больнице. Еще вопросы есть?
— Если учесть, что слово «мучачос» обозначает женщину, то понятно, какого мнения эта дама была о нашем Ваньке. В любом случае не знала, что в Канаде женщины знают слово «мучачос».
— В Канаде женщины и не то знают. У них на все один ответ «mental cruelty». На сексуальные домогательства, немытую посуду, на отсутствие комплиментов. Не нравится ей поведение мужчины, она тотчас же звонит в 911 и говорит кодовую фразу: «Он меня mental cruelty». Далее следует наказание: несколько суток тюремного заключения и разбирательство в суде.
— Следует понимать, что mental cruelty — сродни духовному изнасилованию?
— Каждая канадская женщина вкладывает в данное понятие свое значение.