Пошли они следом за рыболовами, чуть позади. Остановка располагалась на краю негустой березовой рощицы, полого спускавшейся к реке по склону невысокого бугра. Прямо от остановки любители рыбалки протоптали тропку, которая, огибая рощу, выводила на берег. Рыбаки именно туда и направились, а вот Епиха со Шпинделем, пройдя метров двадцать, свернули в рощу.
— Клим, — Жора бросил бычок в кювет, — останешься у машины! Нинуля, Сухарь — со мной.
— Сыро-то как… — пожаловалась Нинка. — А я в туфлях…
— Ничего, не растаешь! — хмыкнул Жора пренебрежительно. — После дела в сауну тебя свозим, попарим как следует…
— Гы-гы! — гоготнул Сухарь. — В три смычка…
Углубившись в рощу, они пошли наискосок, намереваясь перерезать пацанам дорогу. Жора очень скоро понял, что Нинка в своих туфлях с каблуками — не лучшая спутница. В принципе ее, наверно, и вовсе брать не стоило. «Опознание» она уже провела, силовой поддержки Жоре и Сухарю против хлипких парнишек от нее не требовалось. Так что толку от нее особого не было, а вот осложнений — до фига. Она то увязала каблуками в сырой почве, то цеплялась ими за корни. Кроме того, она вздыхала, охала, ворчала себе под нос, то есть производила лишний шум, который мог насторожить Епиху и Шпинделя.
Когда отошли от дороги метров на сто в рощу, Жора решил, что с Нинкой дальше идти не стоит. Он приметил сломанное дерево и приказал Нинке:
— Сиди тут, жди! Обратно не ходи, мы за тобой придем сами.
— Я б и в машине посидеть могла… — проворчала баба.
— Сиди, где сказано, лярва! — прошипел Жора. — Если на десять метров отсюда отойдешь — ноги выдерну! Мало, блин, на козлах полежала сегодня? Вякать начала? Смотри — добавим!
Нинка притихла, кряхтя, уселась побитой попой на поваленную березу, нахохлилась и стала ждать.
Жора и Сухарь прибавили шагу, стараясь помягче ступать кроссовками, и очень скоро увидели в промежутках между белыми стволами берез две знакомые фигурки. Пацаны, не оглядываясь по сторонам, постепенно удалялись в сторону от реки, двигаясь вверх по склону. Братаны, не теряя их из виду, пошли параллельным курсом, чуток сзади.
— Уверенно идут, — пригляделся к пацанам Жора, — похоже, не абы куда собрались, а в какое-то конкретное место. Дорогу знают.
— Может, догоним? — прошептал Сухарь.
— Нет, рано еще, — мотнул головой Жора. — Слишком близко от дороги и от реки. Тут много народу шляется, еще невзначай углядит кто-нибудь…
— Ты что, мочить их собрался? — поинтересовался Сухарь с некоторым беспокойством.
— Не знаю, — мрачно ответил Жора, — еще не решил. Посмотрим вблизи — поймем. Вообще-то лишняя мокруха мне особо не нужна. Может, только морды им начистим, чтоб помнили. А если покажется, что от них вред может быть, — Нинку на мокрое определим. Она на них зла!
— Если по делу, — заметил Сухарь, — ее тоже не стоит оставлять.
— Не спеши, — сказал Жора, — и об этом помыслим, если время будет…
Пройдя следом за пацанами с километр, перевалили бугор и пошли под горку.
— Там болото впереди, — озадачился Жора, — они в сапогах, а мы в кроссовках. Неохота брюки пачкать! Ладно, будем догонять. Прибавь шагу!
…Билеты на автобус Епиха и Шпиндель купили на рубли, найденные в Нинкином кошельке. Пока ехали, в основном помалкивали. Волновались, конечно, каждый про свое думал.
Шпиндель, как ни странно, беспокоился меньше. Епиха ему казался прямо-таки каменной стеной: смелый, ловкий, хитрый — с таким не пропадешь. Ну а кроме того, Шпинделя все еще грели сладкие мечты насчет того, как они свои баксы будут тратить. Он бы еще раз пересказал корешку свои планы, но соображал, что в автобусе, принародно, это делать не стоит. К тому же Епиха сидел мрачнее тучи, и заговаривать с ним Шпинделю было боязно.
Епихина мрачнота происходила именно от того, что он не доверял Шпинделю. Трепло ведь известное! Может, пока трезвый, он и не проболтается, но ежели примет грамм триста или пыханет косячок, то забалдеет, и весь страх, который на него нагнал Епиха, может потеряться. И об ихней добыче сперва весь двор узнает, а потом и весь район. От этого, вестимо, добра не жди.
Вновь и вновь подкатывали те мысли, которые просачивались в Епихину башку еще там, в подвале. То есть те, которые подначивали гражданина Епифанова Алексея не делиться поровну со Шпинделем.
Епиха вновь и вновь вспоминал, как лихо он упер сумку у этой овцы в кожаном жакете, и все больше убеждался в том, что никакой заслуги недомерка Шпинделя в этом не было. Все, чем была набита скороварка, было добыто только им самим. Сама скороварка, правда, принадлежала Шпинделю, но это еще не повод, чтоб отдать ему хотя бы десять тысяч баксов. Тем более что даже если отдать Шпинделю тыщу или всего сотню, он раззвонит об этом на весь двор. Нет, этот козел точно опасен для благосостояния Епихи! Крутые таких звонарей мочат…