Вот тут и получилось то, что прозорливо предрекал Механик. Четвертый мешок, у которого, как выяснилось, более тяжелые предметы лежали в верхней части (то есть ближе к горловине), от легкого сотрясения при падении пятого мешка потерял равновесие и повалился на пятый мешок, заперев своей горловиной выход из трубы в колодец канализационного люка. А третий мешок после падения четвертого тоже грохнулся, но уже поперек трубы, причем так неудачно, что одновременно и придавил нижнюю часть четвертого мешка, и уперся боком в первый и второй мешки.
Ситуация получилась дурацкая, но от этого не менее сложная. Братки оказались запертыми в трубе коллектора и сильно растерялись, особенно поначалу. Наверное, им нужно было срочно возвращаться к наклонной трубе, вытаскивать Механика из ямы, и он наверняка сумел бы придумать, как выйти из этого идиотского положения.
НЕСМЕШНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДУРАЦКОЙ СИТУАЦИИ
Однако у братков взыграл стыд и самолюбие. Ведь предупреждали же их, что так может получиться! И получилось именно так, как предупреждали. Сознание того, что сейчас они вытащат Механика и он увидит, что они напортачили, а затем, соответственно, пристыдит их, разгильдяев, по делу, не радовало. Не убьет, не изобьет до смерти, а просто скажет, например, что у них, знаменских, руки не из того места растут. И будет по всем статьям прав, а они не смогут, хотя бы внутренне, эту правду опровергнуть. Только и всего!
Но русскому человеку, между прочим, гораздо проще сдохнуть, чем признать себя неправым — такова жизнь. Особенно если его загодя предупреждали, чего делать не следует. Не так стыдно упасть мордой в коровью лепешку, как после этого посмотреть в глаза человеку, который тебе загодя предлагал под ноги смотреть.
Поэтому ларевские бойцы решили поскорее выправить положение, а уж потом сходить за Механиком — дескать, ерунда, дело плевое, сила есть — ума не надо. Не особенно подумав головой — а именно этим местом думать положено! — парни стали выдергивать из трубы тот мешок, который лежал сверху, то есть более крупный и неуклюжий. А если бы подумали чуть-чуть, то попробовали приподнять верхний мешок и выдернуть из-под него нижний — то есть тот самый злополучный пятый-проклятый. Если б его благополучно выдернули и оттянули назад, то смогли бы пролезть в колодец ползком, над маленьким мешком — уж Механик-то пролез бы точно! — и поправить большой мешок так, чтоб он не мешал. В результате же спешки маленький мешок накрепко зажали большим, а верхняя часть этого большого мешка наглухо заткнула вход в колодец.
Как известно, русский человек умело преодолевает трудности, которые сам себе создает, а преодолев — создает новые, чтоб служба медом не казалась. Знаменские братки не нашли ничего лучше, как распороть финкой полиэтиленовую упаковку, развязать горловину верхнего мешка и начать помаленьку выдергивать из него все, что там находилось. Это было уже само по себе дело долгое и утомительное, даже если речь идет о простой картошке.
Однако мешки были вовсе не с картошкой, и для их успешной разгрузки требовалось хотя бы знать то, как их загружали. Тут были некоторые нюансы.
В свое время, то есть прошлой осенью, когда Механик вместе с покойным Есаулом перекладывали сокровища из старинных сундуков в эти самые мешки, то постарались так уплотнить все это драгоценное содержимое, чтоб оно занимало поменьше места, а также — чтоб поменьше болталось, звенело и брякало. А Есаул был мужик крепкий и так затрамбовывал, что сами по себе все эти вещички из мешка не вываливались даже при развязанной горловине. К тому же в этот мешок было насовано огромное количество старинных ножей, кинжалов и ятаганов, вестимо, в ножнах, отделанных золотом и серебром, украшенных драгоценными камнями и самоцветами. Причем все это оружие было не абы какое, а из узорчатой сверхтвердой дамасской стали, которая, быть может, кое-что и утратила из своих свойств за 300 с лишним лет хранения в не самых лучших условиях, но явно не затупилась. Несколько этих самых «единиц холодного оружия» Есаул уложил рукоятями к горловине мешка, а другие — рукоятями книзу. Так они плотнее упихивались. Если б мешок сам Есаул распаковывал или Механик, то они, конечно, зная об этом, работали бы поосмотрительней. Но братки решили побыстрее все повыдергать и даже особо не светили на содержимое мешка. В результате один из них сдернул с какого-то кинжала богато отделанные ножны, а другой, сунув руку не глядя, крепко распорол ладонь и запястье о булатное острие. Кровь так и хлынула, лезвие рассадило вену.