— Братва! Дудик пропал!
— Не понял… — отозвался Федот. — Как пропал? Он же за рулем сидел в джипе?
— Не знаю… Нет его там! То ли отошел, то ли провалился куда-то…
— За воротами смотрел?
— Да. Нет его там…
— Небось придуривается, — проворчал Сема. — Ладно, мы сейчас вылезем… Если у него, чувырлы, детство в жопе заиграло — по роже огребет, точно!
Первым наверх полез Федот. «Пришельцы» стояли недалеко от люка, но так, чтоб снизу было видно только Петруху.
— Когда вылезать начнет — подашь ему руку и дернешь на себя, понял? — подсказали Петрухе.
Петруха в точности все выполнил. Он подал ничего не подозревавшему Федоту руку, а затем рывком дернул на себя. В следующее мгновение неслышно подскочивший «пришелец» молниеносно ударил его ножом в шею. Наискось, слева, немного повыше ключицы…
— Ы-ых… — только и выдохнул Федот, захлебнувшись кровью, распластываясь на цементном полу. Кроссовки его еще дергались в нескольких десятках сантиметров от края люка, но Сема, поднимавшийся следом, этого не замечал, хотя и поглядывал вверх. Он мог видеть только Петруху, который ежился и переминался с ноги на ногу. Фонарь Петрухи светил ему в глаза, и он, даже подняв глаза над краем люка, не успел заметить труп Федота. И когда Петруха протянул ему руку, он ухватился за нее здоровой ладонью, даже порадовавшись, что тот помог ему поскорее выскочить из колодца. Радость эта длилась секунду — не больше. Прозвучал не то тихий хлопок, не то громкий щелчок, и Сема с простреленной головой рухнул на пол.
— Значит, теперь внизу только один? — спросил тот, что приказал Петрухе подавать руку тем, кто сейчас неподвижно лежал в лужах крови.
— Да, да! — закивал Петруха.
— И без веревки он не выберется? — еще раз переспросил тот, что застрелил Сему.
— Нет, — забормотал Петруха. — Там, ребята говорили, колодец метров пять глубиной. Стенки — из бетонных плит.
— Спасибо! — иронически поблагодарил «пришелец». — А теперь лезь вниз, будешь остальные мешки цеплять! Ну!
Петруха, на которого с четырех точек наставили фонари и пистолеты, покорно полез в колодец…
СОВСЕМ ХРЕНОВО?
Сразу после того, как Сема уполз по коллектору навстречу смерти, сбросив Механику его любимый рюкзачок, Еремин развязал стяжку и стал, держа в зубах фонарик, рассматривать свои железяки.
На первый взгляд человека, особенно не имевшего склада мыслей, хотя бы приближенного к тому, каким обладал Механик, ничего особо подходящего для того, чтоб забираться на 5-метровую высоту, в рюкзачке не наблюдалось. А пять метров, для наглядности — это примерно три этажа «хрущобы» или два — «сталинского» дома. К «хрущобе» все-таки ближе, потому что у нее стены железобетонные, панельные. Здешняя яма была сделана из железобетонных плит, примерно таких, из каких в тех же «хрущобах» сделаны межэтажные перекрытия.
Но плиты, как известно, бывают разные. Бывают монолитные, но встречаются и облегченные, трубчатые. Кроме того, все железобетонные панели состоят из арматуры, залитой бетоном. Наконец, что для Механика сыграло, пожалуй, решающую роль, — плиты были положены еще во времена Леонида Ильича, то есть лет двадцать назад, а потому изрядно обветшали и потрескались от температурной эрозии, вода, зимой превращавшаяся в лед, тоже не способствовала их улучшению. Механик этих трещин увидел немало, а затем, надев на руку свой знаменитый кастет, несколько раз несильно стукнул по бетону. Крак! Плюх! — отвалился кусок бетона размером в ладонь, причем не такую маленькую, как у самого Механика, а примерно такую, как у Ларева или Шуры Казана. Эта щербатина образовалась всего лишь на метр выше поверхности воды, то есть где-то на уровне плеч Механика. И при этом обнажилась ржавая арматура, которая, как известно, представляет собой всего лишь решетку из толстой стальной проволоки. Олег еще немного потюкал кастетом и раскрошил бетон вокруг перекрестья двух арматурин. Затем он вытащил из штанов брючный ремень, протащил его под арматуриной и замкнул пряжку на крайнюю дырку. То есть на ту, которой Механик пользовался бы только в том случае, если б имел пузо, как у Коли Бегемота. Но поскольку Механик имел и вес, и талию намного меньшие, то при такой застежке у него из ремня получилось нечто вроде «беседки», на которой матросы опускаются за борт корабля, чтоб зачистить и подкрасить поржавевшие и облупившиеся места на обшивке. Механик надел рюкзачок для веса — он хоть и тощий был, но тяжеленький! — ухватился за ремень, поджал ноги, повис на ремне всей тяжестью и убедился, что ремень прочный и держит надежно. Зажженный фонарик Олег прицепил на грудь, к одной из лямок рюкзака — зубы устали, а им еще дело делать предстояло.