На экране появились те самые, серьезные, упитанные и рослые для годовалого возраста карапузы, которые преодолевали явно непосильную даже для пятилетних ребятишек полосу препятствий.
— Видите, какие ловкие? — заметил Баринов. — А вот сейчас смотрите, как они буквы пишут.
Малыши с номерами 8-011, 8-021 и 8-031 на спинах курточек, стоя каждый около своей грифельной доски, аккуратно выводили прописные буквы. Громадное большинство первоклассников-семилеток написали бы их намного корявей.
— Я бы показал и то, как они читают, — сказал Сергей Сергеевич, — только вы ведь не поверите, подумаете, будто за него какой-нибудь десятилетний озвучивает. Лучше поглядите, как они рисуют.
Он промотал запись вперед, и в кадре возникли три молодые женщины, сидевшие рядком на стульях. Это были мамы супермладенцев — на нагрудных карманах розовых пижам у них значились номера 8-01, 8-02, 8-03. Перед ними, примерно на уровне колен, были установлены не то мольберты, не то пюпитры какие-то, к которым были прилажены чистые листы ватмана. Малыши, будто солдатики, стояли в строю, каждый напротив своей мамаши. И не вертелись, не шевелились! Потом голос невидимой Ларисы Григорьевны произнес:
— Нарисуйте портрет мамы!
Малыши взяли с пола карандашики и пошли каждый к своему листу ватмана. А затем, держа карандаши так правильно и ловко, как не всякий первоклассник умеет, стали наносить на бумагу очень точные контуры сидевших перед ними женщин. Светка и Люська с изумлением глядели на то, как прямо на их глазах рождались вполне узнаваемые карандашные портреты мам. Камера стояла наискось, и видно было, что никто малышей за руку не водит, а цифирки, менявшиеся в левом нижнем углу, доказывали, что тут нет никакого монтажа. Мальчики, несомненно, рисовали самостоятельно.
— Ну как? — спросил Баринов. — Хотелось бы вам иметь таких хлопцев?
— Какие-то они ненастоящие… — пробормотала Светка. — Не смеются, не плачут…
— Зато очень послушные. И абсолютно ничем не болеют. Правда, у этих ребят и мамы, и папы получали уколы наших препаратов. А на вас мы хотим проверить, что получится, если сделать уколы только мамам. Вы идеальные объекты для этого эксперимента. У вас практически одинаковый срок беременности, к тому же — общий отец.
— Короче, Люська, мы с тобой мыши подопытные… — еще раз, хотя и менее зло произнесла Светка.
Баринов нахмурился.
— Светлана Алексеевна! — произнес он очень строгим тоном. — Я не стану опровергать то, что вы сказали. Да, вы подопытные спецсубъекты. Но это наилучший статус, который вам можно предложить на сегодняшний день. Я бы мог показать вам материалы уголовных дел, согласно которым вас лично вполне можно осудить к очень большому сроку заключения. Мужчину бы вообще приговорили к расстрелу. Но можно не сомневаться, что вам не пришлось бы дожить до суда. Вас не пощадили бы, даже не дав разродиться. Потому что есть много людей, которым не захочется, чтоб вы где-то и когда-то назвали их фамилии на суде. На могилах таких женщин, как вы, надо писать сакраментальную фразу: «Она слишком много знала». Я же даю вам шанс благополучно и счастливо дожить до старости, родить здорового, талантливого и послушного ребенка. И пока я жив, ни одно из этих уголовных дел не попадет в суд.
— Короче, вы меня на пожизненное приговорили, так? — ощущая новый приступ злобы, произнесла Светка.
— Не совсем. После того, как вам сделают восемь уколов нашего препарата и вы благополучно родите ребенка, я найду возможность устроить вас в нашем поселке. И уверяю вас, к этому времени вы не будете мечтать о лучшей жизни.
— Ладно, — проворчала Светка. — Допустим, я бандитка, мне — поделом. Ну а Люська-то за что?
— Она тоже много знает. К сожалению, она тоже лишний свидетель по очень многим эпизодам. И ей тоже не дадут прожить долго. Я вас спасаю, девочки, неужели вам это непонятно?
Ответом было молчание обеих. И Светка, и Люська прекрасно понимали, что там, «на воле», у них действительно много шансов не дожить до старости…
Когда Баринов и Лариса вышли из палаты, Светка прошипела:
— Ладно… Покамест банк ихний! А там… Мы еще поглядим!
В коридоре Сергей Сергеевич сказал:
— Я думаю, Лариса, что вы поспешили определить ее поведение как отклонение от нормы. Просто очень волевая, упрямая девчонка. Элементы фрустрации, конечно, просматриваются, но я думаю, что после второй инъекции такого не будет…
— Будем надеяться.
— Ну а теперь навестим «ноль-четверку». Как она себя чувствует?
— Вполне нормально. Надя, откройте 84-ю!