— Сказал, что сотка у него, — говорит он.
— А остальное когда? Рома, зачем ты молчишь, как чужой, а? Рассказывай, как живёшь, почему не приходишь. Я же скучаю.
Они снова смеются. Их тут трое. Продавец, тот который Маратик, невысокий, лет сорока, грузный, оплывший, с редкими волосами, влажным лицом и печальными глазами. Второй, который меня сюда затащил, тоже азербайджанец. Он невысокий, жилистый и злой.
А третий, тот что был снаружи и запихивал меня в ларёк — русский. Крепкий быдловатый качок. Первые выглядят хитро, а вот у моего соплеменника все мысли написаны на лице. И мысли эти меня не радуют. Он смотрит так, будто уже примеряется, куда мне всечь.
Блин. Попадалово. Интересно, есть в этом городе хоть кто-нибудь, кто не хочет получить с Ромы денег? Зачем было переноситься сюда, если здесь та же самая хрень, что и в прошлой жизни?
Ситуация не очень приятная и, похоже, мой долг этой торговой точке давнишний. И мне очень бы хотелось урегулировать ситуацию так, чтобы не пришлось знакомиться с похожими на гири кулаками качка.
— Марат, я вам что, триста баксов должен? — уточняю я. — У меня просто травма головы была и… в общем, я подзабыл кое-что важное.
Нужно не молчать, нужно говорить, попробовать вызвать у них эмпатию, ввести в контакт, заставить самих говорить и…
— Йё-ё-ё! — выдыхаю я, изгибаясь и хватаясь за бок.
Твою мать! Сука! Из глаз летят искры… Зачем сразу по почкам?
Качок очень быстро переходит в фазу телесного контакта.
— Череп, ты зачем так делаешь? — качает головой Маратик. — Смотри, какой он вежливый! На «вы» разговаривает. Сам пришёл, опять же. Хочет расплатиться, а ты… У него травма была. А с головой шутить не надо. Зачем раньше времени новую травму делать? Надо сначала послушать, что он скажет.
Я морщусь… сска… долбанный Юнг! Морщусь и тру спину.
— Да мне вообще похеру, — обиженно отвечает Череп. — Слушай, если тебе надо.
— Короче, ты, чмо, — чуть толкает меня в плечо второй азербайджанец. — Триста баксов раньше был должен, а теперь ты мне полштуки торчишь, ты понял меня? Э-э! Я тебя спрашиваю!
— Ильдар, — усмехается Маратик, — пусть Рома скажет, не торопись. Давай, Ром, говори.
— Ребята, погодите, — поднимая руки, будто сдаюсь, говорю я. — Пятьсот бакинских — это вообще не проблема…
— Каких бакинских⁈ — снова двигает мне в плечо Ильдар. — Ты на чё щас намёк сделал, а?
— Ну, баксов, ёлки, бакинских рублей, так говорят иногда… Смотрите, я же объясняю, травма была, тут помню, тут не помню, вон видите, башка разбита.
— Башка у тебя разбита недавно, а бабки ты, сука, уже три месяца не отдаёшь, — наступает на меня Ильдар.
— Через неделю отдам. Сейчас полтос, через неделю ещё двести пятьдесят, а потом через неделю остальных двести.
— Хер он вам отдаст, — усмехается Череп. — Ничё не получите, я таких мудаков знаю. Валить его надо, толку всё равно не будет.
— Ты в уме, братишка? — забываюсь я. — За триста баксов валить?
Я одновременно и взбешён и обескуражен такой тупостью.
— За триста мало, конечно, — пожимает он плечами, — но за пятихатку уже можно.
— Каких пятьдесят? — кипит Ильдар. — Почему сейчас пятьдесят? У тебя сотня на кармане? Давай сотню, чмо. Я вон Черепу из-за тебя задерживаю. А мне надо с Топором ссориться? Из-за такого сучонка, как ты.
— Да, с Топором я вам ссориться не советую, — усмехается Череп. — У него и так на вас зуб уже. Если я сейчас ему опять скажу, что Ильдар подождать просит, в следующий раз уже ваши почки прощупывать придётся. Давай, забирай у него сотню и садись играть.
Играть? Они тут играют? О-па!
«Казино, казино, казино»… — проносится в голове.
Череп проходит мимо меня, отпихивает плечом и пробирается вглубь ларька, перешагивая через коробки и расчищая путь ногой. Он садится на упаковку «Кока-Колы» и кивает на пластмассовый ящик, на котором лежат карты.
— Вы чё без меня начали?
— Нет, нет, — машет рукой Маратик. — Так, баловались просто. Как без тебя, дорогой?
— Давай свою сотку, — толкает меня локтем Ильдар.
По роже вижу, недоволен человек, но и не уверен, не знает, что сейчас делать.
— Погоди! — восклицаю я. — Погоди!
— Что «погоди»? Давай бабки, сказал!
— А давай так, — говорю я и чувствую ту самую дрожь в пальцах и возбуждение в груди…
Меня накрывает знакомый, но редкий мандраж. Это не просто возбуждение, я знаю это ощущение. Это предчувствие! Бляха-муха, да! Хороший знак!!! Звон в ушах, стук сердца и ритм танго. Тац-тац-тац-тац… Так всегда бывает перед победой! Сто процентов!