Должно быть, это и есть хозяин катрана. Я киваю, прохожу дальше и присаживаюсь на диван. Ильдар садится рядом. «Барышня» приносит чифир и конфеты. Конфету я беру, а от «чая» отказываюсь. Ильдар отказывается и от конфет.
— Это Коля Золотой, — шепчет он мне на ухо. — Толстый, кругломордый. Он золотом занимается. У него бабок, как у шейха. Проигрывает миллионами. И выигрывает тоже. Азартный…
О-па. Тот же, который с Русиком Хана уделал?
Азартный — это хорошо. Играют здесь в «двадцать одно». Я жую «Белочку», а сам присматриваюсь к своим партнёрам. Но особо ничего понять не успеваю. Они заканчивают. Банковал Коля Золотой и поднял нехило, похоже. Если сейчас играют «стук», значит банк вырос втрое. Куча денег перед Золотым неслабая такая.
— Идите, молодые люди, — восклицает хозяин и приглашающе машет рукой.
— Я один играю, — улыбаюсь я, вставая с дивана. — А это сопровождение.
— Сопровождение? — удивляется джентльмен. — Телохранитель что ли? Ильдар?
— Просто товарищ, — усмехаюсь я.
— Товарищей всех к стенке поставили, — желчно замечает тощий с мешками под глазами.
Выходит, не всех. Я киваю, но ничего не отвечаю. Меня приглашают к столу, и я закатываю рукава, чтобы негде было «прятать тузов» и чтобы заранее исключить все возможные наезды.
— Ну что, — кивает джентльмен, который и есть, судя по всему, Емеля. — Как звать тебя, мил человек?
— Роман, — киваю я.
— Постой-ка, — всматривается в меня Коля Золотой. — Я ж тебя знаю. Ты неделю назад у Хана был.
Я пожимаю плечами и снова улыбаюсь:
— Может, и был. Я много где бывал. Но если ты что-то сказать хочешь, скажи сейчас, пока играть не начали.
Интересно было бы узнать его версию того, что там произошло.
— Есть, что сказать? — с интересом спрашивает Емеля у Золотого.
— Да хер его знает. Я там про другого пацанчика знаю кое-что, а этот вроде ничего не делал.
— Ну тогда всё, Золотой. Значит играй и больше вопрос не поднимай.
Золотой смотрит на меня с подозрением. Емеля закуривает новую папиросу. Жесть, конечно, зловоние ужасающее.
— Играй достойно и уважительно и вопросов к тебе не будет, — кивает мне Емеля и, положив в пепельницу папиросу, начинает тасовать колоду.
Он берёт её и точнёхонько разделяет на две равные части. Судя по толщине колоды в ней тридцать две карты.
— Ну что, — подмигивает мне он, — деньжата-то есть у тебя?
— Есть немного, — киваю я, следя за тем, как он работает с колодой.
Он вставляет одну половину колоды в другую так, что карты чередуются через одну. Одна половина проходит в другую. Понятно. Значит, торцовые грани сточены, как зубья. Слыхал я про эти приколы.
Он проделывает эту операцию четыре раза. Хитро. Через четыре раза колода в его руках оказывается сложенной точно в том же порядке, что и была до начала тасования. Ну… бляха… Друг друга же они не будут нахеривать… Значит, все силы будут на меня брошены.
Емеля протягивает мне колоду, лежащую на ладони.
— Сними.
Я берусь за длинные края, тяну на себя и… бляха… сдёргиваю небольшую стопочку карт. Эдип твою мать! Они чуть, буквально на десятую часть миллиметра, шире остальных, поэтому колода легко делится в порядке, нужном Емеле. Интересно, что это, лбы или шипёрки? Лбы — это десятки и тузы, а шипёрки — шваль, семёрки, восьмёрки и девятки.
Чувак с мешками под глазами сводит брови и бросает внимательный взгляд на Емелю. Тот кивает, мол, всё нормально. Ну-ну, нормально, значит… Вероятно, хочет меня испытать.
— Банк сто тысяч, — говорит он, и остальные игроки переглядываются.
После этого, Емеля раздаёт всем по карте, но, закончив, снимает нижнюю карту и, перевернув её, кладёт не на верх колоды, а рядом, на стол. В общем-то пофиг, но это, значит, он сможет сдёргивать карты не только снизу колоды, но и сверху. Ловкость рук, как говорится…
— Дети хлопали в ладоши — папа в козыря попал, — прищуривается худой с мешками под глазами, рассматривая свою карту.
— Ну? — торопит его джентльмен.
— Двадцать штучек, — отвечает худой. — Играть, так играть… Ещё карту.
Емеля сдаёт, вытаскивая карту снизу колоды…
— Ещё… — мотает головой морщинистый и получает третью карту. — Ещё… Сука… перебрал!
Я внимательно слежу за лицами своих противников. Морщинистый сбрасывает карты и Емеля кладёт отбой на вскрытую карту. Он сгребает выигрыш и обращает внимание на Золотого.
У того, судя по всему, недобор, и он начинает противостоять банкиру. Но в этот раз выигрывает банк с восемнадцатью баллами против семнадцати.
Я играю по-маленькой. Хотя, руки очень хотят схватить кого-нибудь «за бороду»… А тех, кто будет мухлевать, как говорится, мы будем бить по морде, по этой наглой рыжей морде.