— И вы отдадите мне перстень. Скажите сами.
— Отдам тебе перстень. Да. Убирайся с глаз. И скажи Ирине, пусть зайдёт. Иди!
Я иду, переодеваюсь, пью кофе и жду когда настанет пора выходить на позицию.
— Ты уже здесь? — удивляется Ирина. — Чудеса какие.
— Тебе Андреич зайти велел, — киваю я.
— Я уж видела его. Слушай… я тебе сказать хотела… Ты прости меня… я утром…
Договорить она не успевает, в комнату заваливает толпа.
— Ладно, — вздыхает Ирка. — Потом скажу. Там ничего срочного…
Я улыбаюсь.
— Куда мне, Ир?
— На Блэк Джек.
— Отлично. Моя любимая игра.
Я подхожу к столу и начинаю тасовать колоду. За столом сидит дядька лет пятидесяти, похожий на большого начальника. Он курит и пьёт виски
— Ну, — кивает он, — давай, сынуля, выдай что-нибудь хорошее.
— И мне, — раздаётся рядом.
Я поворачиваю голову к новому клиенту и… Эдип твою мать! Передо мной стоит Хан.
— Ну, — ухмыляется он. — Не тормози, братан. Давай карту-то…
20. Я чувствую, мы горы свернем
Да, настоящий живой Хан стоит прямо передо мной. Во плоти. Да ещё и ухмыляется. Я непроизвольно начинаю шарить глазами по залу, выцепляя охранников, но, как назло, никого поблизости не оказывается. Да и не факт, что от них вообще будет какая-то польза.
Я кладу перед ним карту, но он не обращает на неё внимания.
— Ведь я же предупреждал тебя, — с ухмылкой цедит Хан. — Предупреждал, а? Предостерегал, чтобы ты ментам ничего лишнего обо мне не болтал. Предостерегал? А ты как поступил? Ты наверное, подумал, что Хан — это кусок дерьма? Или что ты подумал? Что Хана можно поиметь? А, может, ты подумал, что какой-нибудь тупой Топор тебя защитит? Что он и сам жить будет, и тебе даст пожить? Или ты думал, что эта подстилка ментовская, дающая налево и направо, сможет меня одолеть? Что? Что ты думал, дебил?
— Я вот подумал, — качаю я головой, — что тебя стоило бы называть железным…
— Чего? — прищуривается он. — Ты, в натуре, дебил что ли? Чё ты несёшь, вообще? Ты типа чё делаешь сейчас?
— Ну, а как? — развожу я руками. — Я уже два раза тебя по жбану херачил, а тебе хоть бы хер. Реально ведь железный.
Хан дёргается, как от пощёчины, и лицо его вмиг костенеет, а взгляд делается неподвижным.
— Хо-хо… — тихонько, под нос, выдаёт смешок игрок со стаканом виски. — Железный дровосек.
— Знаешь, что я сделаю? — ледяным тоном после короткой паузы произносит Хан. — Я сорву с тебя всю одежду и привяжу к операционному столу так, что ты и пошевелиться не сможешь. А потом я отрежу тебе веки и губы. Отрежу тебе уши и язык. Выбью по одному все зубы. Отрежу каждый палец. Отрежу хер и яйца. Вскрою брюхо и выпущу кишки, а потом вырежу все органы. Я буду делать это долго и медленно. Введу тебе адреналин, наложу жгуты, чтобы ты не окочурился раньше времени и протянул, как можно дольше. Я буду поддерживать твою никчёмную жизнь и продолжать резать на маленькие кусочки.
Игрок с сигаретой и виски поворачивается и не отрываясь смотрит на Хана. В упор.
— А когда, — продолжает тот, — ты всё-таки сдохнешь, я возьму всё, что от тебя осталось и скормлю свиньям. Но самое главное не в этом. Ты не будешь знать, когда это случится. Сейчас тебе страшно. Да, ты едва держишься на ногах от страха. Но пройдёт день, другой и ты устанешь бояться. А, может быть даже забудешь о том, что я тебе только что сказал. Начнёшь снова радоваться жизни и строить планы, и вот тогда я тебя и достану…
— Ты больной урод… — качает головой впечатлённый игрок, не замечая, что сигарета догорела до фильтра и теперь у него между пальцев торчит длинный столбик пепла. — Реально, больной урод…
Не поворачиваясь и даже не глядя на него, Хан делает резкий и хлёсткий взмах рукой и игрок, не выпуская стакана из рук, как подкошенный падает на пол.
— А может быть, — продолжает Хан, не глядя, на упавшего игрока, — я всё это сделаю с тобой уже сегодня. Не решил ещё.
Он поворачивается и не спеша двигает к выходу, демонстрируя своим видом уверенность и безнаказанность.
Начинается суматоха и небольшой кипеш. Подбегают охранники, Ирина и даже оказавшийся здесь же Серов. Мужик приходит в себя, ему оказывают помощь, осыпают ништяками, дарят золотую карту вип-клиента и кучу всего. А меня отправляют на перерыв.
Только я иду не в стаф, а подхожу к Серову.
— Виталий Андреевич, можно от вас позвонить?
— Чего? Больше неоткуда что ли?
— Мне на мобильный надо.
— На сотовый? Там как по межгороду звонок.
— Да, — раздражаюсь я. — Поэтому и прошу. А как, кстати, Хан сюда прошёл? Он же вроде у нас персона нон грата.