– Скорее, заряжайте пушки! Добьем их! – закричал я, понимая, что сейчас каждая секунда дорога, сам бросаясь снова в бой – разобраться с остатками пиратов у нас на корабле, теперь когда подмога не могла прийти к ним с бригантины. Пираты у себя на корабле, разбиравшиеся со свалившейся на них мачтой, оказались расстреляны из пушек.
Мы просто чудом победили, враг был выметен с Моря.
“Буря”, с пленниками на борту, быстро уходила с места битвы, когда я обнаружил, что ранен – пират, которого я заколол, когда валил мачту, не остался в долгу. Друг, увидев это, подошел было ко мне, но тут в воздухе раздался вопль:
– Кто это отдает приказы на моем корабле?
Это был командир. Он, целый и невредимый, вышел из каюты. Я тяжело задышал, чувствуя, как у меня краснеют глаза и белеют губы. Трус.
– Я спрашиваю, кто отдавал приказы на моем корабле?
Кид взял себя в руки и, не подавая виду, помог мне встать, шепнув:
– Не оборачивайся.
Шли годы.
Глава III
Наш курс как-то лежал через печально известный Кровавый пролив в Хэтдоэльский порт. Проливом его трудно назвать – проход шириной всего лишь в 20 саженей. Его громкое название не внушало нам ничего, кроме смеха. Мы, молодые рогатые, всю дорогу до него пугали друг друга страшилками, но не воспринимали ничего всерьез. А зря, очень зря.
Подошли мы к нему в 7 склянок. Проход образовывали мрачные скалы. Из-за рифов вода сверкала на редком солнце красным. Красиво. Мы уже этому приписали было его название, когда нас предупредили о первом бакене. Я и другие расписанные на мачтах обрасопили реи, виранули и вытравили шкоты и мы плавно увернулись. Но не успели мы отойти, как раздался истошный вопль:
– Парни, там бар!
Мы налегли на снасти и "Буря", сильно накренившись, ушла от опасности сесть. Перевести дух мы не успели. Тут же обогнув банку, мы запоздало поняли, что идем прямо на риф. Волна хлобыстнула по корпусу, нас обдало брызгами, меня что-то резануло по животу. Обшивка пробита. Поморщившись, я оглянулся. Недружелюбные камни покрылись сомнительного вида зеленью. У меня встал ком в горле, я покрылся испариной. Подошел Кид, зеленый, как мох на скалах. Я усмехнулся.
– Что, укачало тебя, бедолажка? Пожуй чего-нибудь, легче станет.
Он ехидно улыбнулся.
– А сам-то? Отливаешь синевой, Бешеный.
Я нахмурился. Ни меня, ни Не Промаха в жизни не трогала морская болезнь. Я впервые обратил внимание на спертый воздух. Достаточно времени у меня отняло понять, что это из-за растений. На берегу словно постоянно имела место быть эпидемия чумы.
– Дюк, хорош трещать! – гаркнул старлей. – Бакен по бакборту!
Я вернулся к работе, Кид подошел к фальшборту, чтобы подышать и успокоиться. Когда мы обогнули короткую мель, нам стало легче, но, ох как ненадолго. Пролив постепенно расширился. Шхуна быстро, под фоком, гротом и марселями, заходила в залив…
Ветер, от которого нас до того закрывала скала, хищным зверем налетел на корабль. Паруса резко рванули "Бурю" в сторону, киль и вода в трюме тянули ее на дно. Разрываемая на части, бедняжка затрещала и начала быстро опускаться на штирборт.
Личному составу тем временем приходилось не лучше. Брыкнувшийся, как мустанг, грот резанул мне руку, палуба кренившейся шхуны ушла из-под ног, я неспешно покатился за борт. Я вцепился левой рукой в грота-ванты. Кид рядом проделал то же самое с фока-вантами. Мы переглянулись, молча положили руки друг другу на плечи и уперлись ногами в ватервейс. С появившейся опорой риск вывалиться уменьшился. Скоро шквал оставил нас и "Буря", стоически все вытерпев, встала относительно ровно и мы расслабленно хлопнулись на палубу, чтобы отдохнуть. Вдруг Кид приподнялся и испуганно махнул головой на что-то левее от меня. Я обернулся. По мокрому опердеку к шпигатам струилась красная вода. И в этот раз красная не из-за рифов. Собственно, тогда-то моя левая рука и лишилась пальца. Мне повезло, что дело обошлось только пальцем, Кид так и вообще поймал звезду руками, причем целыми. Остальным этот проход дался дороже. Кровавый пролив вполне оправдал свое название.