– Долго спите, командир, – обратились ко мне. Я улыбнулся и, приложив ладонь к глазам, ответил:
– Вахта всенощ… Что??
Командир выступил вперед, достал какую-то бумажку и начал что-то долго и нудно читать, но что именно, вот ты хоть тут же меня прирежь и съешь, я не имею не малейшего понятия. Ни слова не понимая, я сделал умное лицо и начал терпеливо ждать, когда он перейдут к делу. Мое терпение было вознаграждено.
– … За проявленную вами отвагу Вы назначаетесь командиром, капитаном третьего ранга, трехмачтовой шхуны “Буря”, принадлежащей военно-морскому флоту Северной державы Его Величества.
Когда до меня дошел смысл слов сего небесного ангела, я еле сдержался от того, чтобы не засмеяться. Я думал, что ошибся. Я – кап-три?? При живом командире?! Мало того что живом, так еще и стоящем прямо передо мной и лично мне это говорящем?!! Я уверовал, что это сон, поэтому решил дождаться, когда они мне что-нибудь скажут. Они стояли и так же выжидающе глядели на меня. Рассмотрев стоящих передо мной людей получше, я обнаружил на нашем командире форму, говорящую о его новом чине капа-два. Постепенно все встало на свои места. Наконец он подошел и протянул мне, как я уже понял, грамоту. Подавшись вперед, он шепнул мне на ухо:
– Мундир шиворот-навыворот, щенок.
Улыбнувшись и похлопав меня по плечу, он отошел назад.
– Ээ… – виртуозно протянул я, с удивлением смотря на бумажку у меня в руке, сделавшую меня капитаном “Бури”. – Спасибо?.. Или что я…
Я до сих пор не знаю, что я должен был делать.
– Следуйте за нами, командир, – закатив глаза, пригласил кап-два. Я сделал было шаг вперед, но осекся.
– Прошу прощения?.. Извините!
Офицеры изумленно обернулись на меня, посмевшего что-то им предъявить.
– Мы только второй день в гавани, я еще не провел осмотр корабля, и я бы не оправдал моего звания, если бы ушел отсюда сейчас.
Они ушли. На самом деле я уже назначил ремонт, и точно знал, где его надо было проводить. Начать должны были в тот же день. Осмотр все равно провел, но только лишь для удовлетворения совести. Мне было противно присутствие этого сына преисподней. Общение с ним, делание вида, что мы с ним в теплых отношениях, хотя весь флот знал схему наших столкновений. К тому же, я хотел остаться в тесном кругу команды, чтобы сделать вот что. Матрос, выходящий из кубаря, был весьма удивлен видом то подскакивающего, то катающегося по палубе, то воющего от восторга офицера в мундире шиворот-навыворот.
Первым делом я выкинул к чертям собачьим за борт кандалы, линьки и “кошек”. Кошек к чертям собачьим, хе-хе… Прошу прощения. Потом приказал начать капитальный ремонт – после заделки пробоин, конечно, занялся покраской корпуса, разборкой рангоута и сменой такелажа, бегучего и стоячего. Я даже начал носиться с мыслью переименовать шхуну, но там надо было так много писать… Я отказался от этой затеи. Предложенную “адмиральскую” я уступил пому. Жить там, где был избит? Благодарю покорно.
Когда через два месяца мы отходили в Море, “Буря” была практически полностью перерожденной красавицей-шхуной, гордо поблескивающей на солнце своим темным корпусом. Я проверял ее на скрипучесть, когда раздались три звонка.
– Командир!
Я бессознательно съежился и по въевшейся матросской привычке приготовился шуршать. Наконец до меня дошло, что командир – это я… Выдохнув, я обернулся и с явным облегчением хлопнул Ричи по плечу.
– Слушай, зови меня лучше капитан. Я же кап-три и есть, верно? Или Дюк, ты же меня знаешь, к чему все это? В общем, как тебе угодно, но только не командир… хорошо?
Он улыбнулся и сказал:
– Правила есть правила, ничего не поделаешь. Даже если б ты был моим родным братом, я бы звал тебя так.
От его слов у меня тоскливо засосало под ложечкой.
– Считай, что это приказ, – отмахнулся я и спросил: – Чего хотел?
Он привычно вытянулся по струнке и отрапортовал:
– Два матроса дезертировали, а мы в 4 склянки отчаливаем. Утром я отправил на их поиски небольшой отряд – они только что вернулись и доложили, что они сидят в трактире “Адмиральская каюта”.