Я тихо выругался.
– А от меня ты чего хочешь?
– Ну… тащить их сюда или?.. – запинаясь, спросил старпом.
Я хлопнул себя по лбу.
– Ну точно, это же мне решать теперь…
– Так что? Мне приказать начать захват?
– Н-не, не надо… – неуверенно возразил я, взяв какой-то конец в руки, чтобы занять их чем-нибудь.
– Тогда завербовать новых?
– Нет!
– Ну а что тогда?! Ты сам знаешь, у нас конкретное количество мест, работы, в конце концов! На борту зачислено ровно 20 матросов, мы не можем выйти из гавани только с 18!
Он был прав. Я закрыл глаза и сказал:
– Я сам их приведу.
– Времени на уговоры нет! До четырех склянок осталось 3 часа, мы…
– Дай мне время! – жестко приказал я. – Капитан тут я, и если какие проблемы у нас и будут, они будут у меня одного.
Он безнадежно вздохнул.
– Дело твое. Не забывай только, кто сейчас сидит на троне капа-два.
– Не забуду, – буркнул я, отойдя в сторону и аккуратно стягивая с себя мундир, чтобы он не треснул на плече, как угрожал.
– Что ты творишь?
– Приобретаю более фамильярный вид, – последовал ответ.
– Тебе это не обязательно, тебя и так никто не боится, – заметил он.
Я запустил в него шляпой и, найдя свои сапоги, сошел на землю.
Трактир “Адмиральская каюта” ничем не отличался от всех других и не совсем оправдывал свое обещающее комфорт название. Я зашел туда и начал искать глазами знакомые фигуры. Шаки сидел к двери спиной и спокойно потягивал трубку, Эмин пил и сидел ко мне лицом. Подняв взгляд от кружки, он увидел меня и толкнул товарища, что-то бормотнув ему. Они оба обернулись и удивленно привстали со своих мест.
– Дюк! Ты чего тут? Тоже самоход?
Я понял, что они не знают о моем новом посте. Улыбнувшись и неопределенно пожав плечами, я показал на стул и спросил:
– Могу я?..
– Конечно, – развел руками Эмин. – Мы же друзья. Садись.
Я послушался.
– Тебе хорошо, – с завистью протянул Шаки. – Тебя только арестуют недели на три.
– Что?.. А, да…
Подумав и побарабанив пальцами по столу, я сказал:
– Ладно, не буду табанить, – они изумленно поглядели на меня, а я продолжил: – Кап-три теперь я.
Они шугано подорвались, как на минах сидящие. Наконец после пары секунд неудобного молчания у Шаки нарисовалась мученическая улыбка и он осведомился:
– И что ты намерен делать, а, Дюк?
– Вообще-то я был намерен выпить кружечку холодного шила, но, кажется, мне это не удастся… – попытался отшутиться я.
– Говори прямо, как мужчина. Что ты намерен делать?
Я вздохнул и потер ладонью шею.
– Если честно, я не знаю. Но вы видите, что я один.
– Во-первых, где гарантия, что за дверью никто не стоит? А во-вторых, ты и сам прекрасно справишься.
Я засмеялся.
– Спасибо, конечно, за сей своевременный комплимент, но волоком я никого никуда тащить не буду.
Они молчали, я видел, что они мне не верят.
– Слушайте, когда я вошел, вы думали, что я все еще старпом. И вы решили, что я сбежал. Верно? Вам не пришло в голову, что меня прислали пригнать вас назад. Что изменилось?
Они все еще молчали, но в этот раз потому, что сказать им было нечего.
– Так, – я хлопнул руками по столу и поднялся. – Устраивать теартальную… или театральную… неважно, в общем, драму я тут разыгрывать не хочу. Говорить, что я такой же как вы и прочая болтовня. Мне это не надо, да и вам тоже. Если вы не согласны, то я пойду. До свидания, – я козырнул и развернулся.
– Но, – услышал я у себя за спиной, – как ты… с неполным экипажем?
Я безразлично пожал плечами.
– Никак. Меня выпнут с моего места, поставят на мое место какого-нибудь больного садиста, который ни с кем церемониться не будет, найдут беглецов и… Впрочем, мне откуда знать? Всего хорошего, – я было ушел, но не тут-то было.
– Угрожаешь? – с сомнением спросил Эмин.
– Я констатирую сухой факт, – возразил я. – Скажи, что это будет не так. Семь футов под килем.
– Да стой ты!
Я выжидающе взглянул на них. Они переглянулись и наконец Шаки поинтересовался:
– А что будет, если мы согласимся?
Я посмотрел в окно, чтобы узнать время и ответил:
– Я, конечно, не уверен, но что-то мне подсказывает, что вы возьмете ноги и гарделя в руки и поможете шхуне выйти из гавани.
– А потом?..
– Пойдете балабасить?.. – повторяя их неуверенный тон предположил я.
– А ты не врешь?
Я закатил глаза.
– Все-таки без драматических постановок не обошлось… Слушайте. Мы служим вместе уже… сколько?.. 6 лет. Неужели после всего этого вы решили, что я возьму в руки… плеть? – с ненаигранным отвращением закончил я. Наверное, именно презрение, с которым я произнес последнее слово, убедило их в моей младенческой невинности.