Глава VIII
Думаю, понятно, в каком настроении я пребывал, когда явился по вызову на “Победителя”. Команда командира ждала там, сурово глядя на меня.
– Ну? – резко сказал я. Я страшно устал, буквально чувствуя, как разваливаюсь сам и как разваливается шхуна.
– Палки гну, – съязвил командир “на моем языке”, как он это называет. Матросы и солдаты вокруг нас отлично знали степень дружбы в наших взаимоотношениях, поэтому никто ничему не удивлялся.
– Ну и гни… те, а от меня вам чего надо?
– Сэр!
Я протяжно вздохнул.
– Поговорим наедине?
– Чего ты хочешь? – устало спросил я, переходя уже все грани фамильярности.
– Не много ли ты себе позволяешь?
Я засмеялся было, но тут же поморщился – цапанули и шпангоут, значит.
– А что мне еще терять? Ты ж меня на трибунал хочешь отправить?
– Могу, если хочешь. Но…
– Но? – удивился я.
– Но ты тут не за этим.
– А зачем тогда?
Он, пересиливая себя, глубоко вдохнул и отвернулся.
– Давай сделаем вид, что я тебя похвалил и поблагодарил.
– За что? – еще больше удивился я.
– Ты это специально делаешь?? – не выдержал он.
– Делаю что?..
– Так, хватит, щенок!
Командир, еле сдерживаясь, подошел ко мне. Я сделал усилие над собой и выпрямился. Все молчали. Внезапно он расхохотался и произнес:
– Да, все как в старые-добрые, верно? Ладно, иди, пока мы не передрались с тобой и имей в виду… – он понизил тон, – … еще один случай неповиновения и я уж воспользуюсь своими полномочиями. Не забывай, что я все еще твой начальник.
Я не удостоил его ответом и ушел.
Я заматывал свое перебитое плечо, когда старлей сообщил мне, что пленники хотят меня видеть. Не знаю, принято ли так у других, но я спустился к ним.
Полумрак трюма был мне привычен и я хорошо различал фигуры скованных пиратов. Войдя, я прислонился к влажной переборке и стал ждать, пока они заговорят. Спустя пару секунд тягостного молчания раздались дрожащие слова:
– Капитан, умоляю, отпустите нас!
Не успел я удивиться, как, судя по звуку и движению в их стороне, говорящего пнул его товарищ.
– От ваших рук пали мои люди, и вы просите помилования? – насмешливо уточнил я.
– А от ваших пали мои, – спокойно произнес низкий голос, принадлежащий, как я различил, женщине, перебившей другого. – Мы не искали сражения, как, полагаю, и вы. В случившемся в равной степени обе стороны. К тому же, – добавила она, – на вашей стороне был явный перевес, неужели погибших так много?
– Много – не много, они есть, и в том, что их жены и матери не дождутся их, виноваты вы! – заявил я и горько пробормотал сам себе: – И я тоже…
Не знаю, был я услышан или нет, но пиратка поинтересовалась:
– Сколько вам лет?
– Какое это имеет значение?
– Вы молоды, не так ли?
– Какая разница?
– Давно служите капитаном?
– Нет, – раздраженно ответил я – это кто у кого в плену-то.
– Первое сражение?
– Первое более-менее серьезное. Причем тут это? – спросил я.
– Оно и видно, – с улыбкой в голосе заметила она.
– В смысле?
– Возвращаясь к теме, – не обращая внимания на мой вопрос, продолжил флибустьер. – Мы не просим помилования.
– Тогда зачем я сюда притащился, когда я должен следить за починкой моего корабля? – осведомился я, собираясь уходить, но подавшаяся вперед фигура остановила мой порыв.
– Погодите. У меня… у нас есть к вам другая просьба.
– Я слушаю.
– По прибытию на землю нас ждет эшафот.
– Да ну? – хмыкнул я.
– От лица всех нас я прошу вас избавить нас от этого.
Ужасная догадка мелькнула у меня, но я глухо спросил:
– Каким образом?
– Не пожалейте пороха для нас, капитан, – твердым голосом попросила она.
– Что?..
– Или прикажите не приносить нам еды. Скажите, что мы оказались переносчиками оспы или… Придумайте уж что-нибудь.
Я попятился назад.
– Вы все этого хотите?..
– Да, сэр. Мы не просим свободы, мы лишь просим достойной смерти. Я прошу вас – как капитан капитана, как моряк моряка. Как человек человека.
Я замолчал, тщетно пытаясь сказать хоть что-нибудь, и наконец сдавленным голосом спросил:
– А вы бы сделали это для нас, если бы вам удалось одержать верх?
– Нет…
У меня вырвался было смешок, но она продолжила:
– … мы бы отпустили вас.
– Что?
– Коммодор всегда приказывает отпускать пленников.
– Откуда мне знать, что это правда?