Она закрепила парус и отошла, с таким видом, что если бы я сейчас подошел к ней с вопросом: “Что такое морская болезнь?”, она бы с удивлением покрутила пальцем у виска.
– Наверно, это кровь моих предков откликается, – заметила она, облокачиваясь спиной к фальшборту.
– Каких предков?
– По маме – пересекавших сотни миль в пирогах, по папе – тысячи на кораблях.
– Твой отец же колонизатор, да? – поинтересовался я, вставая рядом.
– Да.
Я вспомнил его – высокий, темнокожий, суровый мужчина. В детстве мы его здорово побаивались – таким большим он был.
– Скучаешь по дому?
Шеба пожала плечами и перегнулась через борт.
– Я и не помню его, я была маленькая. Помню… Море. Помню, что было очень жарко. Помню небо. Столько звезд, как там, я за все время ни разу не видела на Маяке. Помню, как мы убегали в лодках, когда были маленькими. А потом отец просто взял нас и уехал. Но ничего, – встряхнулась она. – Это было давно, мой дом теперь на Маяке.
– И все-таки ты скучаешь.
Ее лицо озарила улыбка и она покачала головой.
– Нет, конечно, нет. Там таких, как ты, нет.
Я обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Она положила ладонь мне на спину и голову на плечо. Мне в голову пришла странная мысль о двух деревьях на Маяке, которые всю жизнь росли вместе и тесно сплелись ветвями.
На примерно 22-й день нашего рейса разыгралась – естественно – буря. Спустя четырех склянок жесточайшего мотания по волнам, я почувствовал толчок и вместе с ним тревогу. Спустился в трюм, проверить, что к чему и не появилась ли в обшивке течь. Но моя шхуна – девица крепкая и все валы выдержала с завидной непробиваемостью. Успокоившись, я поднялся наверх, но только лишь чтобы снова чуть не словить удар.
– Йо хай ды…
Моим глазам предстала картина карабкающейся по грота-стень-вантам Шебы.
– Мы пытались ее отговорить, но она не слуша… – начал было мигом подскочивший и изрядно потерянный пом Мэйт, но я отмахнулся от него. Как раз в этот момент девушка вставала на перты грота-марса-рея. Собранные до того волосы растрепались на ветру. Ловко, но аккуратно, добравшись до блока, она начала дергать зажевавший в него гитов. Когда снасть свободно повисла в воздухе, босая нога южанки соскользнула с мокрых перт и она в последний момент схватилась за них. В этот момент корабль сильно накренило из-за грота-стень-стакселя. Не дожидаясь, чтобы кто-то залез туда, Шеба достала из кармана нож, последним усилием перерезала стаксель-шкот, сорвалась вниз и мягко приземлилась мне на руки.
– Ты допрыгаешься однажды, красавица, – серьезно сказал я, ставя ее на палубу.
– За этим мне и нужен ты… – ответила она, одергивая рубашку и самодовольно оборачиваясь на дело рук своих. Тут шканцы захлестнула новая волна. Я, испугавшись за штурвал, понесся вперед, но тут чьи-то руки обвили меня и дернули назад. Падая, я успел увидеть тяжелый таль на оборвавшемся лопаре, пролетающий как раз там, где только что была моя голова. Я приземлился на руки, постаравшись не погребсти под собой Шебу.
– … и за этим же тебе нужна я, – с улыбкой завершила она. – Слезай теперь.
Она пинком дополнила свои слова и поднялась.
С Шебой рейс прошел как никогда скоро. И как никогда хорошо. Экватор был пересечен нами как обычно. Как в прошлый раз, когда я проходил тут. Когда пушки дали залп, все, включая Шебу, дружно нырнули в воду. Я не мешал им, но и не участвовал, воспользовавшись покоем для сна.
Спустя 3 месяца не знаю сколько дней на горизонте рассветом забрезжили острова Уна-Муе. Когда это объявили, хлопнул люк и на опердек взлетела Шеба. Я посмотрел на нее. Девушка нетерпеливо полулежала на планшире, напряженно вглядываясь в сторону Родины. На лице виднелись полосы корабельной грязи, распущенные и изрядно запутавшиеся волосы развевал теплый пассат, одежда, за неделю сколоченная из грубой парусины, превратилась в полноценный матросский наряд после длительного нахождения с моими ребятами в кубрике, руки приобрели воистину суровый и боевой вид. Что ж это за женщина такая, думал я, зная, что ни одна представительница слабого пола не пошла бы на это. Шеба поймала мой взгляд на себе и вопросительно мотнула головой.
– Что?
– Ничего.
Она фыркнула и отошла.
Шхуна подошла к берегу, мы бросили якорь – основной и “яшку”, чтоб кораблю не болтаться по окружности. Я приказал спустить шлюпки на воду и мы встали у шлюпбалок. Увидав рядом переодевшуюся уже Шебу, я махнул головой и сказал:
– Не жди меня, иди. Я тут надолго.
Она не заставила себя долго упрашивать и тут же вскочила в шлюпку, отправившуюся к земле.