Был скучный, жаркий день. Я сидел в своей каюте и прокладывал курс, пуская клубы дыма, когда дверь начали усердно выламывать.
– Войдите, – крикнул я, не отрываясь от карты и циркуля.
Получив разрешение, вошел невысокий парень, имя которого быстро сократили до “Финка”.
– Могу я поговорить, сэр?
– Мгм, – промычал я в ответ, искренне пытаясь подавить в себе неприязнь к этому человеку. Робкое и отвратно-послушное выражение в глазах и привычка трусливо втягивать голову в плечи отталкивали от себя не только меня, но и прочую команду. Он заговорщицки произнес:
– Сэр, а знаете ли вы, сэр, что парни устроили игру в покер в кубрике?
– И?
– Ну как, разве это не запрещено, сэр?
– Запрещено, – согласился я, предвкушая потеху.
– И вы не хотите ничего с этим сделать? – неуверенно намекнул Финк.
– Ты предлагаешь мне наорать на них, избить и заковать в кандалы? – спокойно спросил я.
– Дело ваше, сэр, – доносчик совсем растерялся, у него не хватало храбрости поднять на меня глаз.
– Конечно мое. Не переживай, я с этим разберусь, а ты пока сходи за гардаманом и займись парусиной для брезента, хорошо?
– Есть, сэр! Так точно, сэр! – отчеканил тот и поспешил удалиться.
Ступай, ступай, уж я-то с ними разберусь. Я задумчиво сплел пальцы вместе и придумал, как поступить, чтобы и в стороне не остаться, и развлечься. Усмехнувшись, я встал и направился в матросский кубрик.
Что ж, надо отдать им должное, матросы неплохо свиртуозничали, уместив большую часть команды в крошечном кубрике, в котором и спать-то было тесно. Игра была в самом разгаре, кто-то даже уже радостно вскочил с места, когда ну очень не вовремя вошел я.
– Что это тут у нас? – довольно добродушно спросил я, когда они все разом встали с мест.
– С-сэр, я… мы… – замямлил один из них.
– Я не слепой, Ник. Правила гласят, что азартные игры на борту строго запрещены… – я сделал многозначительную паузу и внезапно продолжил, – но я дам вам шанс. Сыграете против меня. Выиграете – и можете играть в эту и все прочие игры хоть до пены изо рта, я мешать не буду. Проиграете – и пеняйте на себя. Согласны?
– Да!.. сэр, – в один голос раздалось в кубрике.
– Тогда начнем.
Отправив защищать команду самых сильных картежников, матросы успокоились. Но ненадолго. Я часто забавлялся азартными играми в портах, так что немного времени прошло, прежде чем я нагнул их. Жульничал я или нет, но правда в том, что по мере того, как у меня настроение улучшалось, души матросов переставали находить себе место. И вот, когда ребята готовы были рвать на себе волосы, я проиграл. Я с досадой бросил карты на стол, откинулся, закинув руки за голову и воскликнул:
– Эх, ладно. Играйте во что хотите теперь, я свое слово держу. Только, – я посуровел, – после того, как поднимете топсель и отдадите рифы.
– Что? – переспросил не верящий в свое счастье боцман, который тоже был там в тот день.
– Поднять топсель и отдать рифы, бездельники! Ветер совсем ослабел, мы так и через год не доберемся!
Они послушно встали и пулей понеслись на верхнюю палубу. Только я хотел закурить, как обнаружил, что ушли не все. Хитч стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно желая что-то сказать.
– У тебя плохо со слухом, матрос? Или ты слишком важная особа, чтобы поднимать паруса? – поинтересовался я.
– Я хотел спросить, сэр…
– Ну так спрашивай.
– Вы ведь поддались, верно?
Я с интересом посмотрел на него и сказал:
– С чего ты это взял? Я что, похож на вашего доброго папочку, чтобы делать вам поблажки?
– Я все видел, капитан. Вы могли бросить туза и победить.
– Я рассеян сегодня. Все, хватит задавать дурацкие вопросы и иди помогать своим товарищам, – я небрежным взмахом руки отправил его восвояси. Тот послушался, хотя весь его вид говорил, что мои слова не убедили его. Я проводил его взглядом, думая, зачем я все-таки устроил весь этот спектакль и не встанет ли это мне бортом. Впрочем, я зря боялся. Однако не все “мероприятия” на судне заканчивались так мирно.
Мы сидели в кают-компании за обедом. Все переговаривались, смеялись, хлопали друг друга по спинам, толкались локтями, рассказывали известные анекдоты. Атмосфера царила весьма спокойная и веселая. Разговоры матросов я не слушал, целиком погрузившись в свои размышления. Наша скорость падала, но ветер обещал усилиться, когда пробьет… Мой слух уловил какую-то раздраженную нотку в общем шуме, но я не придал тому значения.