– Видимо, вырезка из газеты. А что?
– Читай.
Я успел прочитать только заголовок “Разыскиваются…”, как мне тут же расхотелось продолжать.
– Эмм… знаешь, родная, если я начну читать, то закончу только поздней ночью. А я так устал, ты даже представить себе… – я протянул к ней одну руку с намерением забрать бумажку, другую – чтобы ее обнять, но она с кошачьей ловкостью увернулась и зачитала:
– “Разыскиваются: Дюк, 39 лет, рост 6,6 футов…”– она подняла на меня взгляд.
– И что?
– Это не про тебя случаем?
– В Сакраментуме половину мужского экипажа, каждую собаку на улице зовут Дюк. Среди них наверняка есть мой ровесник моего роста, – я пожал плечами.
– Ладно, хорошо. Так, – она нашла, где читала и продолжила: – “… атлетическое сложение…”
– Ты мне льстишь, если думаешь, что это про меня.
– “… светлые волосы, карие глаза…”
– Я не один такой.
– “… на руках, плечах и спине татуировки…” – она выразительно посмотрела на мою руку, где из-под рукава выглядывала роза ветров. Ну, хоть не она сама, и то спасибо.
– Не один такой, – воодушевленно повторил я.
– “… на плечах и спине отметины…”
– Не один такой.
– “… на левой руке отсутствует безымянный палец…”
– Не один такой.
– “… правое ухо разорвано…”
– Не один такой.
– На лбу, – она неожиданно подскочила и сорвала мою бандану, – клеймо пирата!
С той же скоростью, с какой повязка покинула мой лоб, моя рука его закрыла. Без толку, впрочем. Шеба торжествующе скрестила руки на груди. Так я простоял в забывшемся жесте, пока не опомнился.
– Не один такой, – пробормотал я. – Отдай.
Она молча протянула мне бывший обрывок моей рубашки. Снова закрепив его на голове, я спросил:
– Там что, правда так написано?
Шеба покачала головой и ответила:
– Нет, но мне это известно.
– Угу, – промычал я и оживленно добавил: – А какая награда?
Шеба с упреком посмотрела на меня и, бросив взгляд на бумажку, только что лишившую меня приятной возможности, ответила:
– 170. Ты правда пытался от меня это скрыть?
– Ну, сначала у меня такого в мыслях не было, но ты так приняла меня, что я подумал, вдруг ты не знаешь, – я решил больше не врать – по мне это видно.
Она коротко усмехнулась и оставила на моей щеке свой горячий и быстрый поцелуй.
– Даже если бы пришел ко мне с проданной дьяволу душой, я бы не смогла принять тебя иначе, я ведь так скучала. Я лишь не понимаю, как ты мог пытаться солгать мне даже сейчас? Ты себя хоть в зеркале видел? Мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что Канте не соврал, – она отстранилась, вздохнула и спросила: – Голоден?
– Ага.
– Подожди меня там, – она махнула рукой в сторону двери.
Я вышел в зал и сел за свободный стол. Спустя какое-то время я услышал, как за спиной хлопнула дверь. Шеба со стуком поставила тарелку, от которой заманчиво пахло мясом, передо мной.
– Подавись.
Я принял это как “приятного аппетита, любимый” и принялся есть.
– Почему ты мне сразу не сказал? – с разочарованием в голосе снова спросила она.
– Зачем? Я не хотел, чтобы ты переживала.
– Значит, ты заботился обо мне?! – ахнула девушка, артистично прижав руку к груди. – Как будто это я – разыскиваемый пират, да? Ладно, хорошо, допустим. Ты подумал о том, что я буду переживать, прекрасно. Но ты не подумал о том, что я буду чувствовать, когда о том, кем ты являешься, мне скажет человек, который тебя терпеть не может! Где ваша хваленая мужская логика? Почему о тебе мне говоришь не ты?
– Теперь ты знаешь. И много тебе это дало? Или ты собиралась выкупить меня из тюрьмы? Приехать ко мне, впрячься рядом?
Ее лицо приобрело темно-багровый оттенок.
– Ты мог хотя бы избавить меня от позора! Просто представь, как он стоит тут, передо мной и говорит…
Я поднял глаза от тарелки и тут же упустил суть нашего разговора. Она ходила взад-вперед, размахивая руками и рассказывая, как позорно было слышать, что… А что, я не знаю, прослушал. Ее горячая южная кровь била через край. Я зачарованно смотрел, как она покачивала при ходьбе бедрами, как дергала плечами, как разводила руками, как раздраженно откидывала вьющиеся волосы назад, как вздымалась ее полная грудь, когда она, тяжело дыша, рассказывала, какой я козел. Я помню, как у меня в голове пронеслась достаточно банальная мысль: “Она такая красивая”. Я отметил, что с годами она только все больше и больше расцветает. Разве что в глазах появилась усталость, что очень грустно, зная, какие у нее глаза.
– … а я только и могу, что махать на него руками и говорить: “Что вы, что вы, Дюк – честный человек!”.