Нас мотало целый день, но больше жертв не было. Я пошел в лазарет проведать нашего мистера Ходячее Несчастье. Когда я вошел, Хаким как раз складывал свое барахло.
– Ну, как у нас дела?
– Голова не повреждена. Насчет ноги – мышечные волокна рассечены полностью, костная оболочка задета, но сухожилия не…
– А человеческим языком говоря? – нетерпеливо перебил я.
– Ходить будет, но недельку ему надо дать.
Я отправил его посмотреть Джока и посмотрел на лежащего на койке парня, а точнее на его перевязанную щиколотку. Он лучезарно мне улыбнулся и кивнул в знак приветствия.
– Ничего, ничего, – утешил его я, добрый человек, тыкая ему пальцем в ногу. – Мне так палец оторвало, а у тебя вон, царапинка.
Тим засмеялся сквозь боль и аккуратно пошевелил ногой. Когда я сел рядом, он коротко сказал:
– Спасибо, Дюк.
Я хмыкнул и возразил:
– Не меня тебе стоит благодарить. Если б не юная мадемуазель, тонуть тебе в воде.
– Розет? – недоуменно переспросил он. Тут в дверь кто-то робко постучал. Я улыбнулся, узнав маленькие девичьи кулачки.
– Легка на помине, однако.
Дверь открылась, я встал и отошел, дабы дать парню поздороваться со своей спасительницей.
– Почему вы не спите?
– Я столько тут валяюсь, что, если честно, уже устал спать, – рассмеялся Тим. Я подошел к стойке и взял ром, которым Хаким иногда поливал раны.
– Вы спасли меня, – донесся до меня приглушенный голос Тима. Розет тихо усмехнулась и неспешно подошла к его койке.
– Нас обоих спас капитан. Моя единственная заслуга состоит в том, что я чуть не вывалилась вместе с вами.
Это был чужой разговор и я не хотел встревать. Вдруг раздался смешок.
– Вы только посмотрите на себя! Ваше платье!.. Надеюсь, оно было недорогое.
– У меня сотни таких, мне все равно, – быстро ответила Розет. – Вы живы, это главное.
– Вы очень храбрая девушка.
– Умоляю вас, Тим, не пугайте меня. Иначе я решу, что у вас горячка с бредом.
– Нет, нет, я абсолютно здоров, – пожалуй, действительно слишком горячо заявил он. Оборачиваясь, чтобы уйти, я увидел, что он схватил ее за руку.
– Не уходите, останьтесь.
– Но врач сказал, что…
– Я сам с ним поговорю в случае чего. Останьтесь! Мне так хорошо с вами…
Тут я уже наконец допил и ушел.
Спустя несколько дней, ради, как видно, разнообразия, мы попали в болото, полный штиль. Так что когда непривычно печальная девушка подошла к фальшборту, я был на голубятне с секстантом, смотря, правильно ли я рассчитал, куда нас должно было унести.
– Не переживайте, нам пары дней хватит, чтобы наверстать упущенное, – попытался приободрить ее я, выходя из рубки.
– Вы думаете, я переживаю из-за погоды? – спросила она, становясь вполоборота ко мне. – Нет, нет, я могу подождать, но… Вы думаете, что это из-за меня? – вдруг с досадой поинтересовалась она.
– Что? – удивленно переспросил я.
– Что мы были вынуждены остановиться. Как бы… женщина на борту, и так далее…
Я фыркнул.
– Конечно, нет. Я не верю в это. К тому же, “Ла Либре” не ревнивая, – заметил я, ласково погладив планширь. – А с чего вы взяли? Вас кто-то в этом упрекнул?
– Нет, но… мне так кажется. То есть, сначала бедная “Царица”, потом шторм, а теперь это…
– Чушь это все. Я потоп… я хочу сказать, что знаю много утонувших кораблей и отнюдь не на каждом из них была представительница прекрасного пола. Более того, капитан одного известного мне судна и старпом другого – женщины. Так что… А поочередно в шторм и штиль мы попали, потому что это характерно для этих широт, вот и все.
– Значит, вы не суеверны, как все моряки? – оживленным тоном уточнила девушка.
– Я суеверен ровно настолько, насколько того требует моя профессия. Например… Смотрите, мадемуазель. – Я показал рукой на садящееся солнце. – Если бы закат был багряным, я бы имел возможность порадовать вас – завтра поднимется ветер. Но этого, увы, нет, поэтому мы простоим в “болоте”, еще пару дней. Раз так, я могу поскрести мачту и разрешить своим ребятам окатить паруса и рангоут водой, посвистеть, но не более. Я активно пользуюсь этими средствами, но в том, что высеченный юнга в одиночку сумеет поднять ветер… мягко говоря, не уверен.