– Я не устояла – мне так хотелось поглядеть на ночное Море, что меня не остановил холод, – тут она сладко вздохнула. – Боже, какая красота! А погода какая прелестная!
Только я хотел громко заявить, что ничего прелестного в штиле нет, как прикусил себе язык – нечего влезать в чужие разговоры, особенно когда говорят молодые, полные романтики люди, а ты – ворчливый старый хрыч. Тем более, я не хотел пугать девушку своим “громовым басом” из-под палубы. У меня были основания полагать, что они не знают, что я в артелке.
– Я так вам завидую! – тем временем восхищенно продолжала она.
– Вы?! Мне?!
– Да, вам. Вы каждый свой день проживаете, как последний. Никто не переубедит меня в том, что моряки живут интереснее всех людей на земле.
В ответ Тим коротко, но не обидно, усмехнулся.
– У нас своя рутина. Сначала – да, необычная, но потом “приключения” становятся обыденностью.
– Фу, какой вы скучный, Тим! – воскликнула она, но в голосе хорошо слышалась игра. Тим уловил ее и поддержал девушку.
– Ну что ж поделать, такой уж я – сухой, грубый и противный! – шутя признал он. Розет засмеялась.
– Знаете, я всегда мечтала о том, чтобы выйти в Море, – вдруг тихо произнесла она и поспешно добавила: – Это глупо?
– Это прекрасно, Розет. Что же вам мешало?
– Ничего, но… Я не хотела быть пассажиром, я… – она замолкла, как будто собираясь с мыслями.
– И что произошло? – так же тихо и серьезно поинтересовался Тим, поняв, что она имеет в виду.
– Я родилась женщиной.
Судя по стуку туфель по палубе, она отошла, но внезапно ночную тишину разорвал Тим, горячо воскликнув:
– Идемте со мной!
– Что? – она остановилась.
– Пойдемте со мной. Я поговорю с капитаном, он разрешит, я уверен…
– Откуда вам знать?
– Я не могу ошибиться. Знаете… наверное, человека ближе у меня никогда не было.
Я выронил бутылку грога, которую только что еле откопал. Они ничего не услышали. Мы с Розет молчали, не зная, что сказать, пока наконец она не сказала:
– Хорошо. Но мой отец?
Кид определенно был бы в восторге, узнав, что его дочь упрыгала с отпрыском пирата.
– Вам не нужно слушать его, – взволнованно произнес парень, подходя к ней. – Убежим. Убежим вместе, убежим сюда. А если вдруг и капитан не позволит, убежим и отсюда.
Я тихо хлопнул себя по лбу. Я-то позволю, я конечно позволю, но ведь тогда она узнает, кто мы и никогда не простит мне. Уж если Шеба мою ложь еле забыла, то чего стоит ждать от Розет?..
– Вы готовы отказаться от своей работы, от своей страсти… ради меня? – еле слышно, неуверенно спросила девушка.
– Я готов отказаться от жизни ради тебя, Розет. Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Тим.
Они вдруг замолчали. Я понял, почему. Наверняка это был первый поцелуй в жизни Тима, уж не ручаюсь говорить за прекрасную девушку. Это красноречивое молчание окончательно выбило у меня желание внезапно вылазить на опердек. Наконец я услышал тихий, взволнованный голос Розет:
– Прости меня…
Она ушла. Вдруг я вспомнил, что сегодня Тим должен был выйти на вахту только, судя по ощущениям, две склянки назад. Сдержав ругательство, я принялся думать, где в артелке мне устроиться на остаток этой пропитанной романтикой ночи.
Глава XXIII
Вот так мы постепенно приблизились к одному из длиннейших дней в моей жизни. Со времен тех 2 склянок, отбивших его начало, до сегодняшнего дня прошел только месяц, поэтому я помню все объяснимо отчетливо.
Штиль наконец закончился и верный, ровный ветер раздувал наши фок, грот и марселя уже три дня как. Все радовались долгожданному движению, рангоут весело поскрипывал, вода в шпигатах с хлюпаньем уходила за борт. Розет доверила грудь и живот фальшборту, со счастливой улыбкой подставляя загоревшее лицо ветру и соленым брызгам. Так она как никогда прежде походила на отца. Я, расслабившись, оглядывал шхуну, так красиво, так ровно идущую, и команду, беззаботно переговаривающуюся и смеющуюся.
– По наветренному борту судно! – крикнули с вороньего гнезда.
Я неохотно согнал с себя лень и достал подзорку. И правда, судно. Идет прямо к нам. Фрегат, водоизмещением тонн в 1300, идущий со спущенными брамселями и бом-брамселями и бизанью. Попутный ветер дал им возможность сделать 14 узлов.
Я не придал этому большого значения – даже если крейсер, велика ли вероятность, что нас узнали?
– Позвольте? – с любопытством попросила Розет, робко показывая на трубу. Я протянул ей ее.
– Капитан? – с тревогой вдруг позвала.
– Что такое?
– Я, конечно, могу ошибаться… – неуверенно произнесла она, дрожащими руками складывая прибор, – но этот корабль очень напоминает мне тот, что напал на “Царицу”…