- Осмотритесь внимательнее в отсеках, - сказал я. - Все ли у вас в порядке?
- Уже осмотрелись, - ответил командир. - Неисправностей не обнаружено.
На следующий день, когда командир лодки сообщил, что температура в отсеках повысилась еще на несколько градусов и что все члены экипажа, обливаясь потом, расхаживают в трусах, было приказано прервать работу и всплыть на поверхность.
Как ни странно, и наверху в результате тщательного обследования не удалось установить причины, вызвавшие повышение температуры. И только позже стало известно, что лодка на грунте улеглась на горячий источник, который и подогревал ее...
А между тем мы приближались к базе. Мои размышления прервал штурман старший лейтенант Д. М. Фомин, поднявшийся из центрального поста на ходовой мостик.
- Товарищ командир, - доложил он, - до входа в пролив десять миль. - И после паузы добавил: - Согласно предварительной прокладке идем по плану.
"По плану! - мысленно усмехнулся я. - По плану мы должны были пройти пролив на полтора месяца раньше".
А задержка случилась по следующей причине. Телеграмма, которую зачитывал мне капитан 1 ранга Савич-Демянюк, о том, что ремонт подводной лодки успешно завершен, оказалась неверной. Мой предшественник, командир лодки, пославший такое сообщение, выдавал желаемое за действительное. Когда я прилетел в город, где ремонтировался корабль, то сразу понял: до завершения ремонта еще далековато. Да и сама обстановка встревожила меня. По всему было ясно, что ни командир корабля, ни экипаж не занимались ремонтом, а переложили всю его тяжесть на завод.
- Почему вы послали неправдивую телеграмму? - спросил я командира лодки. Ремонту-то не видно конца.
- Подумаешь, велика беда, - ответил тот, ничуть не смутившись. - Сказали, что нового командира пришлют на смену только тогда, когда закончу ремонт, А мне на Балтику надо, семья ждет. Я получил туда назначение. Не буду же ждать вечно...
Как я узнал, семья итого офицера действительно не жила на Дальнем Востоке, и его желание скорее увидеть близких по-человечески можно было понять. Но ведь такое не делается в ущерб службе!
А откровенный цинизм коллеги меня просто ошарашил. Правдивость и честность - главнейшее, неотъемлемое качество военного человека. Не случайно среди священных заповедей военной присяги честность поставлена на первое место: "торжественно клянусь быть честным".
В годы войны за нечестность расплачивались кровью. Да и в мирное время нечестность и ложь могут привести к тяжелым, порой непоправимым последствиям.
На одном из учений лодке, входившей в наше соединение, было приказано атаковать конвой "противника", а затем скрытно форсировать один из курильских проливов и перейти для несения дозорной службы в другой район. Атака прошла успешно. Однако противолодочные силы противоборствующей стороны настойчиво преследовали лодку, не позволяя ей всплыть. Для входа же в пролив надо было точно знать свое место. А как его узнаешь, если нельзя всплыть? И шли в подводном положении по счислению.
- Мне бы на минуту поднять перископ, - буквально умолял штурман командира соединения, находившегося на борту. - За это время я успею взять пару пеленгов.
И вдруг обстановка позволила на несколько минут всплыть.
- Определяйтесь, - сказал командир соединения штурману. - Только быстрее.
Тот, не помня себя от радости, быстро взял три необходимых пеленга, и лодка ушла на глубину.
Эта история могла завершиться крайне плачевно, если бы флагманский штурман, также находившийся на лодке, не почувствовал, что штурман чем-то смущен. Бросившись проверять расчеты, флагманский штурман обратил внимание, что пеленги были взяты на четыре минуты раньше, чем поднят перископ. Абсурд!
И тогда штурман лодки признался, что впопыхах забыл засечь время взятия пеленгов и проставил его наугад. Авось сойдет! Ведь с такими трудностями всплывали для определения места!
Услышав это признание, командир соединения приказал всплыть. И вовремя. Курс, определенный по счислению, вел не в пролив, а на прибрежные скалы...
Нечестность, неискренность, сокрытие недостатков или приукрашивание действительности, какими бы мотивами и обстоятельствами их ни пытались объяснить, оправдать невозможно.
Да, к сожалению, иногда приходилось сталкиваться с проявлением недобросовестности. Так случилось с моим предшественником, и я сразу потерял к нему уважение. Я не стал объясняться с ним. Не стал задерживать его с приемом и передачей дел. Он был не нужен. И в ремонте лодки, в в подготовке экипажа следовало многое начинать с азов. Что и было сделано.
Прежде всего я, не откладывая, заслушал подробные доклады командиров боевых частей и начальника медицинской службы о состоянии дел. Командир боевых частей - штурманской и связи старший лейтенант Д. М. Фомин доложил, что в основном вся аппаратура в строю, следует только проверить маневренные элементы лодки, уничтожить девиацию магнитных компасов, а также определить поправки гирокомпаса и лага.
Старший лейтенант Р. А. Масловский - командир минно-торпедной и артиллерийской боевых частей, одновременно исполнявший обязанности помощника командира корабля, сообщил, что техника и вооружение требуют завершения ремонта и испытания на контрольном выходе в море.
Особое беспокойство вызвал доклад командира электромеханической боевой части инженера-старшего лейтенанта В. Н. Переверзева. Имея в руках ведомости ремонтных работ, он ввел меня в курс дел. Из его доклада следовало, что задержка на заводе может продлиться еще три месяца. Но этого нельзя было допустить. За такой срок изменится ледовая обстановка и не позволит нам покинуть завод.
Уяснив, что главная задержка происходит из-за отставания работ с дизелями и компрессорами, а также с работами по корпусу, мы с механиком тут же наметили решительные меры по их ускорению, чтобы сократить срок выхода из завода хотя бы месяца на полтора.
Вступив в командование, я, естественно, должен был провести смотр корабля и экипажа, а также опрос жалоб и заявлений.
Внешний вид моряков был неважный: вероятно, сказался длительный отрыв лодки от базы. Да и мой предшественник, видимо, не уделял должного внимания экипажу. Об этом свидетельствовали заявления моряков.
После всех предварительных мероприятий был установлен новый порядок проведения ремонта. Прежде всего, объем работ и сроки были заново согласованы с представителями завода. Используя опыт прежних ремонтов, я установил тесный контакт с руководством завода и рабочими. А с бригадиром судоремонтников Константином Николаевичем Афанасьевым у нас сложились просто-таки теплые отношения. Благодаря его помощи и ремонт основных механизмов, и корпусные работы пошли быстрее.
В конце рабочего дня в каждой боевой части стали непременно подводиться итоги. Командиры боевых частей обстоятельно докладывали мне о выполнении работ, соблюдении графика и о плане на следующие сутки. Подводились итоги и в конце каждой педели.
Помимо ремонта предстояло сколачивать в единый слаженный организм и экипаж. В это время прибыл на лодку новый заместитель по политической части бывший североморец Николай Николаевич Волков. Начали с укрепления дисциплины. Мобилизовали на это важное дело всех офицеров и старшин, подключили партийную и комсомольскую организации.
Мы учитывали, что на действительную срочную военную службу призывались в то время юноши, которые в подавляющем большинстве в годы войны воспитывались без отцов. Их отцы воевали, а многие не вернулись с фронта. Такой контингент требовал особого индивидуального подхода.
Начали мы с вещей, которые, на первый взгляд, не имели прямого отношения к сплачиванию коллектива: с помощью завода на заработанные матросами деньги была приобретена для лодки новая, радующая глаз мебель. Заменили посуду. Отремонтировали и поменяли обмундирование. Матросы и старшины даже в условиях ремонта стали выглядеть аккуратными и опрятными. Все это поднимало настроение. А с хорошим настроением и служится легче.
Параллельно с ремонтом отрабатывались вопросы специальной подготовки. Здесь большую роль сыграла атмосфера здорового соперничества, которую нам с заместителем по политической части удалось создать на корабле. Она распространялась не только на подготовку корабля к бою и походу при срочном погружении, но и на качество и быстроту обслуживания механизмов. Шла активная, я бы сказал, азартная борьба за секунды. А это было очень важно для нас, ведь сразу после ремонта нам предстояло совершить переход в свою базу. В связи с этим пришлось добиться от руководства завода, чтобы испытания проводились с выходом в море, с погружением...