― Не отвлекайся на неглавное. Можешь задать вопрос.
― Что для Вас красиво?
― Это где Ты чувствуешь, что там Красиво. Как здесь. Чувствуешь?
― Чувствую…
— Красиво?
― Красиво… Так, значит, Вы друг другу можете дать почувствовать то, как сами чувствуете?
― Мы Тебе можем дать почувствовать, друг другу нам не надо. Мы и так друг друга чувствуем. Мы ― все разные, но мы ― одно. Ты тоже можешь.
― Я не могу.
― Ты не пробовал.
― Все‑то Вы знаете.
― Не все. Но Ты не пробовал. Задай еще вопрос.
― Так кто же Вы такие?
― А это важно? В «Науку и Религию» хочешь написать? Или в «Сайнс»?
― А сами не хамите?
― Не обижайся.
― Я не обижаюсь.
― Обижаешься.
― Опять все знаете?
― Не все. Но обиделся Ты очень заветно.
― Не «заветно», а «заметно».
― Заметно. Оговорки всегда возможны, «Бедность ― не порок».
― Это не про то.
— Сами уже видим, что не про то. А где Балашиха?
― На север отсюда, в Московской области.
― Значит, Ты ― «ЧМО березовое»?
— Сами Вы ― «чмо».
― Мы ― не ЧМО. А Ты ― ЧМО: Человек Московской Области.
― Очень остроумно.
― Это не остроумно. Это правда. Можешь задать еще вопрос.
― Я уже задал: что про Вас там самое главное?
― У нас все по–другому.
― Как?
― Мы ― все разные, но все вместе. Вы ― по сути одинаковые, но все порознь. Это главное. Остальное ― детали, не-, главно.
― А еще что не так?
― У вас всегда все с чего‑то начинается и чем‑то заканчивается. И жизнь, и кино, и зима, и дружба. У нас не так.
― А как?
― Без времени. Зато пространство сложнее. Вы грустите о времени, мы ― о пространстве.
― Мы тоже иногда грустим о пространстве.
― Нет, вы грустите о времени, когда в этом пространстве находились.
― Но уж без времени материи точно не бывает. Материя и время неразрывны.
― Теоретик, Ты лучше в своих жаворонках разбирайся, если до сих пор думаешь, что это возможно.
― Все равно время ― это основополагающий атрибут бытия. Теория относительности.
― Вашего бытия и вашей относительности. Для вас время очевидно, для нас его нет. Для вас Бог создал заповедник в пространстве (сад на востоке Эдема), для нас ― заповедник во времени. Вне времени.
― Ну так мы в свой заповедник при жизни не попадаем. А Вы? Вот именно конкретный… конкретные Вы, Вы уже того?.. Покойники?
― Нет, мы не покойники, мы так в обычной жизни живем. Просто вы прокололись в самом начале (подставила девушка вашего Адама), мы ― пока нет. И у нас труднее: нам изначальный грех назван не был. Так и живем, гадаем, чего можно, а чего нельзя; стараемся быть хорошими. А как ошибемся ― и нас туда же, как и вас, ― в бытие со временем. Подумать страшно…
― У Вас… от Вас… кусок, вон, слева исчезает…
― Это кажется. Просто изменение мерности; такое постоянно происходит. От настроения.
― Ну так Вы хоть живые, или как?
― Живые. Но другие. Другая природа жизни; это не главное.
― Ничего себе! Мы как раз про это и гадаем…
― Вы заняты не тем. Форм жизни много, их суть одна.
― И в чем же суть?
― Первое: каждый вносит свою корпускулу в субстанцию добра. Второе: вносит больше, чем берет.
― Не ново.
― Все Главное ― не ново.
― «Главное ― не главное»… Так если мы такие разные, то и главное у нас разное.
― Главное ― одно для всех форм.
― Субстанция добра?
— Упрощенно ― да.
― Для всех форм?
― Да. Кстати, у вас здесь деревья, дождевые черви и почвенные артроподы особенно добрые, сразу видно. И они скромнее вас.
― Как это?
― Все прощают вам.
― У нас такое антропоморфизмом называется.
— У вас много чего как называется.
— А еще что главное?
― Еще ― Быстрое Начало, Первый Шаг. Каждый старается внести добро первым.
― Это просто. Что еще?
― Это не просто. И это все пока. Пока… Пока, Сергей из Балашихи, Васин и Дашин папа. Смысл запомни, про саму встречу забудь.
― Так как же я про нее забуду?!
― Ты уже забыл. Ты про мозоль запомнишь. Будь не болен!
Так я ничего в тот раз и не высидел со своим зеркальцем и дружескими воззваниями на телепатических лозунгах. И не видел ничего. А ведь гремело над головой совершенно отчетливо.
Зато на обратном пути ногу стер. Сильно. Первый раз за все время. Сам не понимаю как. Шел–шел, ничего не замечал, думал о чем‑то. А домой прихожу ― волдырь. Странно…
Но зажило быстро».
43
― Я пришел в эту пещеру, чтобы разгадать ее тайну. Теперь… я должен немедля возвращаться назад…
Поздно вечером с Наташей, Игорем и Стасом мы открываем за здоровье ястребиного орла бутылку местного «Чемена», а на следующий день я уже лечу на самолете в Москву, возвращаясь совсем к другой жизни, множеством невидимых нитей связанной с тем гнездом на скале.