Согласитесь, это очень интересно, как некоторые мгновения отпечатываются в памяти, ― словно фотографии, которые, будучи однажды снятыми, потом годами висят над столом перед глазами. Так получилось и на этот раз. Зацепившись руками за шершавый борт грузовика, я поставил пыльный кирзовый сапог на горячее, пахнущее перегретой резиной колесо, подтянулся, чтобы запрыгнуть в кузов, и, когда солнце резануло поверх борта прямо по глазам, инстинктивно отвернул голову и в этот момент увидел двух птиц.
2
В воздухе реют чайки и крачки, проносятся косяки пеликанов, колпиков и караваек, куда‑то торопятся серые, красные и белые цапли, мечутся взад и вперед косяки различных уток; из камышей доносятся гоготание диких гусей, ржание поганок, стоны лысушек, как бы негодующие крики султанок… кряканье уток, пение камышевок, звонкое трещание Prinia, свист ремезов и усатых синиц. И как хорошо здесь, в камышах, среди массы воды, в горячем воздухе, в кругу своих пернатых друзей!
Птицы ― это не животные. Они произошли от летающих рыб…
Чтобы стала понятна необычность ситуации, скажу два слова о том, насколько это особое дело ― наблюдение птиц в природе. Большинство из нас, видя птиц каждодневно, не обращает на них внимания. Для тех же, кто занимается орнитологией, именно птицы олицетворяют собой самые разные проявления окружающего мира.
Первый, необходимый и крайне ответственный этап любой орнитологической работы ― это определение птиц, которых вы наблюдаете.
Помимо важности для научных исследований оно само по себе для многих может быть увлекательно как спорт или азартная игра. Этим объясняется тот факт, что любительское наблюдение и определение птиц («бёрдвотчинг») стало сегодня одним из наиболее популярных видов отдыха и туризма, объединив миллионы любителей по всему миру. Порой оно приобретает весьма экстравагантные формы: множество людей в разных странах готовы пересечь полмира и платить потом тысячу долларов в день за возможность посмотреть на маленькую невзрачную птичку, живущую где‑нибудь в кустах в интересном для наблюдателя месте…
Проводится это определение по целому набору признаков. Их полное перечисление неизбежно утянет нас в тоскливые для непосвященного глубины традиционной зоологии, интересной далеко не всем, поэтому ― коротко о главном. Нужно подчас мгновенно (птицу нередко видишь лишь секунду) оценить размер ее тела, пропорции и форму хвоста, крыльев, шеи, головы и клюва; детали окраски; то, как птица сидит или двигается; характер ее криков, позывов и песни. Различия между отдельными видами очевидны и неспециалисту, определение же некоторых из них требует колоссальной дотошности и опыта.
День за днем, месяц за месяцем вы накапливаете этот опыт, раз за разом сверяя наблюдаемое в бинокль с иллюстрациями в определителе, собственными зарисовками, описаниями из разных книг; фотографируете, надиктовываете и записываете наблюдаемое. Позже, уже при известных навыках, вы узнаете птицу по облику ― некоему совокупному обобщению всех этих отдельных деталей, мгновенно высвечивающему в вашем сознании либо название вида, либо то непонятное, что мешает его однозначно определить. И если вы работаете в том или ином регионе достаточно долго, то в один прекрасный момент достигаете того заветного рубежа, когда определение видов как таковое перестает быть камнем преткновения, что предоставляет вам новую степень свободы в работе.
Поэтому в первый момент, увидев двух этих птиц ― среднего размера изящных орлов, очень чистой и нарядной окраски (шоколадно–коричневый верх и белый, с продолговатыми пестринами низ), парящих необычно низко (всего метрах в десяти) над холмами и словно как‑то особо–приглашающе показываясь мне, я ощутил шок от сознания того, что этого вида ни разу в жизни не встречал.
В следующую секунду в голове моей произошло лихорадочное сопоставление того, что я видел, с тем, что было известно про Западный Копетдаг из теории, и уже через мгновение у меня «в зобу дыханье сперло»: сомнений не оставалось, хоть и не верилось собственным глазам, ― это была пара ястребиных орлов.