Дохлый голубь, пивная банка, флаер, старик, окно, продукты 24 часа.
— Для женщины — имеет.
«Тебе сильно помогло?» — подумал он злобно.
А вслух сказал:
— Все эти церемонии и любовь никак не связаны.
— А что такое любовь? — спросила Людмила.
Шилкин остановился, кинул окурок в направлении урны, но промазал.
— Не знаю. Раньше думал, что знаю. Но оказалось, что не знаю.
— А жена вам говорила, что любит вас?
— Ну, конечно, говорила.
— Муж мне тоже говорил, что любит.
— Она мне говорила, что любит, буквально за пару дней до того, как ушла. Зачем?! Слушайте, а когда у них это началось?
— Примерно полгода назад. Сначала они были просто любовниками, а потом решили съехаться. Мой дурак снял квартиру. Совсем голову потерял.
— Сколько ему лет? — спросил Шилкин.
— Тридцать один. А что?
— Подумал, может, он какой — то старый пердун, лысый, пузатый, уродливый козёл.
Людмила нервно хихикнула.
— Нет, он не такой. Он красавец. Рост метр девяносто, широкие плечи, сильные руки, идеальный пресс, мощная шея, глаза невероятные. Вы бы видели!
— Меня не интересуют мужские глаза, — сказал Шилкин. — Я не пидорас.
— Не злитесь. Мне тоже плохо и тошно.
Они вышли на набережную.
Машины, машины, машины, люди, люди, люди…
— Пойдёмте назад, — сказала Людмила. — Я рядом с кафе припарковалась, не хочу далеко уходить.
На обратном пути разговаривали мало. Им встретилась женщина — лилипут. Она ела мороженое в вафельном стаканчике.
— Сначала я подумал, что это вы, — сказал Шилкин.
— В каком смысле?
— Она зашла в кафе как раз перед вами, и я решил, что она и есть вы.
Людмила промолчала.
— Но перед ней была блондинка, сплошной секс ходячий, и я тоже подумал, что это вы.
Она издала тихий булькающий звук. Шилкин покосился и увидел, что Людмила тихонько плачет. Лицо почти ничего не выражало, но по щекам текли слёзы. Он остановился, отыскал в кармане носовой платок. Тот выглядел ужасно, весь в каких — то жёлтых разводах и пятнах. Шилкин сунул его обратно. Людмила уткнулась лицом в его плечо и завыла.
— Ну, ну. — Шилкин осторожно погладил её по спине. — Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну.
«Заткнись уже», — сказал ему внутренний голос. Но он ещё раз пробормотал:
— Ну, ну.
Прохожие смотрели на них.
«Решат, что она моя баба, и я довёл её до слёз», — подумал Шилкин.
— Это невыносимо, — сказала Людмила. — Я хочу стать тигрицей. Пойти и загрызть их. И валяться в их крови.
— Ну, ну.
— Что же делать, Антон?
— Хотел бы и я знать. Да вот не знаю.
Она немного поплакала, потом вытерла лицо бумажной салфеткой и высморкалась в неё.
— Извините, накатило что — то.
— Я понимаю, — сказал Шилкин.
— Реву, реву, а легче не становится. Вы плакали?
— Нет, я не плакал, — соврал он.
— Пьёте?
— Совсем не пью.
Мимо них, держась за руки, прошла парочка. Девушка смеялась, а парень что — то нашёптывал ей на ухо.
— Потом он её бросит ради жирных сисек, — сказала Людмила.
— Или она его, — ответил Шилкин.
— Вы антидепрессанты принимаете?
— Нет. А что?
— Думаю, может, мне начать.
— Это надо с врачом консультироваться.
— Погодите — ка, я кое — что придумала. Стойте тут.
Людмила зашла в «Продукты 24 часа». Шилкин подумал, что выйдет она с бутылкой. Но Людмила вернулась с двумя стаканчиками мороженого.
— Держите.
— Спасибо.
Он испытывал отвращение к любым молочным продуктам. Однажды в детстве Шилкин тяжело заболел гриппом. Бабушка напоила его тёплым молоком. Шилкина вырвало творогом.
— Сахар успокаивает, — сказала Людмила.
— Ага.
Он откусывал мороженое большими кусками, хотел поскорее сожрать его, чтобы не мучиться.
— Надо было вам два взять, правда? — спросила Людмила.
— Нет, одного хватит.
Его замутило. А от холода свело челюсть и затылок. Выждав момент, когда Людмила отвернётся, он выкинул остатки в урну. Они подошли к кафе. Шилкин посмотрел на вывеску — «Счастье».
«Ага, счастье», — подумал он.
Из кафе вышли американцы. Один вяло чесал яйца сквозь шорты. Второй пытался прикурить.
Людмила открыла дверь красной «шкоды».
— Хотите, покажу кое — что интересное?
— Что? — спросил Шилкин.
— Залезайте, прокатимся кое — куда.
— Далеко?
— А вы спешите?
— Нет. Куда мне спешить?
Шилкин сел в салон и пристегнулся.
Они приехали в спальный район на северной окраине города. Людмила остановила машину во дворе панельной девятиэтажки.