— Да уж, — сказал он.
— А ты во сне плакал.
Он выглянул в окно. Начинало светать. Улица была пуста.
— Пора мне уходить. Отец ждёт.
— Ну, раз пора, значит, пора.
— Пока.
— Счастливого пути.
Селиванов посмотрел на неё, передёрнулся от отвращения и пошёл по коридору к выходу.
Фашисты
Восторг был такой, что хотелось выбежать из собственного тела.
Придя домой, Наташа переодела и умыла Ирочку, включила ей мультики на планшете, поставила разогреваться кастрюлю с супом и задумалась, кому позвонить в первую очередь. Вариантов было не так много, и она выбрала маму.
— Наталья, что случилось? — сказала мама вместо приветствия. — Что — то с Ирой?
— Нет — нет. Почему ты так решила? — спросила Наташа, расхаживая по кухне. Усидеть на месте было невозможно.
— Взгляни на часы, — строго сказала мама. — Обычно мы созваниваемся в шесть. А сейчас сколько?
— Ничего не случилось, успокойся. То есть нет, случилось! Ещё как случилось!
— Господи, помилуй!
— Случилась удивительная вещь. Сядь.
— Я лежу.
— Ой, тогда лежи. А почему ты лежишь? Тебе плохо?
— Нет, мне хорошо. Я поела и смотрю «Мужское и женское». Гордон обозвал гостя гнидой и пообещал оторвать ему яйца. Как ты считаешь, это нормально?
— Нет, это не очень нормально, — сказала Наташа. — Это как — то даже слишком. Зачем они такое показывают? И зачем ты это смотришь?
— Но другого — то ничего нет, — сказала мама. — Ладно. Ты скажи лучше, что там у тебя произошло.
— Я сейчас взорвусь.
— В каком смысле?
— Меня пригласили сниматься в кино, — сказала Наташа и замерла с приоткрытым ртом.
Мама молчала.
— Ты слышишь?
— Слышу, конечно. А кто пригласил?
— Я гуляла с Ирочкой в парке. Подошёл мужчина, сказал, что он ассистент режиссёра и пригласил на съёмки.
— Он извращенец! — сказала мама. — Не вздумай никуда ходить.
— Нет. Он с «Ленфильма».
— Можно подумать, на «Ленфильме» нет извращенцев, — сказала мама.
— Почему ты так говоришь? Я его погуглила. Он есть на «Кинопоиске».
— Как его фамилия?
— Кузин. А главный режиссёр фильма какой — то Панкрашов.
— Не знаю таких. И когда ты идёшь?
— Завтра утром. Кстати, он пригласил нас с Ирочкой. Сказал, что нужна женщина с ребёнком.
— Мне это всё очень не нравится.
— Но почему?
— Я уже объяснила. И потом, ты ведь не актриса, Наталья. Почему они тебя выбрали?
— Он сказал, что у меня подходящее лицо. Да и роль ведь не главная…
Наташа вздохнула и представила сценку. Режиссёр Панкрашов разглядывает на экране ноутбука фотографии актрис, задерживается на Наташиной, поворачивается к ассистенту и говорит: «Слушай, старик, а она ничего, давай на главную роль попробуем?» Правда, дальше в фантазию влезли мамины страхи, и ассистент Кузин ответил: «А можно я её потом высеку? Надо у реквизиторов кнут попросить». Панкрашов проворчал: «Только не как в прошлый раз! Пол не отмыть было».
— Такие вот новости, — сказала Наташа, чувствуя, что весь восторг куда — то улетучился.
— А гонорар тебе полагается? — спросила мама.
— Наверное.
— Ты не спросила?
— Я немного растерялась. Когда он подошёл, я испугалась, даже газовый баллончик приготовила.
— Кстати! — сказала мама. — Если всё — таки пойдёшь на эти пробы, баллончик держи при себе. Мало ли что.
— Обязательно!
— И про деньги спроси. А вдруг хорошо заплатят?
— Конечно, спрошу.
Они ещё немного поболтали. Вернее, говорила в основном мама. Она пожаловалась на чирей, рассказала про знакомую, заболевшую раком, назвала Гордона марамоем, а губернатора города старым маразматиком. Наташа сидела у окна, смотрела на улицу, слушала и время от времени повторяла:
— Ага. Ага. Ага. Ага.
Наконец, мама попрощалась.
Суп потихоньку выкипал. Наташа погасила огонь, налила в две тарелки, подождала, пока он немного остынет, и привела Ирочку.
— Мама, а когда мы будем в кино сниматься? — спросила дочь.
— Завтра всё узнаем, — сказала Наташа.
— А папе расскажешь?
— Посмотрим. Ешь.
— А можно я ему позвоню и расскажу?
— Давай мы сначала снимемся, а потом, когда уже фильм будет готов, ты ему расскажешь, сделаешь сюрприз. Договорились?
— Папа узнает, что мы в кино снимались, и сразу захочет вернуться, — заключила Ирочка.
Наташа промолчала.
Утром они пришли на «Ленфильм». С погодой не повезло, моросил холодный октябрьский дождик. Ирочка капризничала. Наташа плохо себя чувствовала. Она нервничала и толком не спала ночью. Задремать удалось лишь под утро. Почти сразу зазвонил будильник. Встала с тяжёлой, неповоротливой головой. Возник соблазн никуда не идти. Но не хотелось расстраивать Ирочку. Дочь весь вечер говорила о съёмках.