Глава 9 С ОБОЧИНЫ НА СЕРЕДИНУ ДОРОГИ
Игра с огнём
Тысячи цветов покрывали мостовую перед обугленным и лишённым крыши домом в восточногерманском городе Золинген. Плакат с текстом «Здесь родились, здесь сгорели» был развернут на месте одной из самых жестоких вылазок расистов после объединения Германии. Три турецких девочки и их 18-летняя мать сгорели в огне, а ещё одна турчанка разбилась насмерть, выпрыгнув из окна. Соседи слышали, как кто–то выкрикнул «Хайль Гитлер!», а затем облил крыльцо и переднюю дверь бензином и поджёг дом турецкой семьи, которая жила в Германии уже 23 года.
Убийство в Золингене, родном городе Адольфа Эйхмана, произошло 23 мая 1993 года, всего через три дня после того, как немецкий парламент под давлением ультраправых отменил положение Конституции о гарантии убежища всем политическим эмигрантам. Однако 1,8 миллиона турок, живших в Германии, не искали там убежища. Они были частью стабильного сообщества гастарбайтеров, а их семьи внесли значительный вклад в создание «германского экономического чуда». Побуждаемые к иммиграции Бонном, турецкие рабочие начали в больших количествах прибывать в страну три десятилетия назад, чтобы облегчить ситуацию с многолетней нехваткой рабочих рук. В течение долгого времени они выносили всю тяжесть расистских отношений со стороны западных немцев, обычно называвших турок «Kanaker» (презрительно–уничижительный термин, примерно соответствующий американскому «ниггер»). В Западной Германии не существовало законов, защищающих её турецкое население от дискриминации.
Турецкая община долго молчала и сдерживала свои обиды. После убийства в Золингене, вызвавшего волну ярости как в стране, так и на международном уровне, она наконец взорвалась. Четыре вечера подряд турецкая молодёжь выходила на улицы в ряде германских городов. С криками «Нацистов долой!» люди перекрывали дороги, били витрины и разбегались от размахивавшей дубинками полиции. Министр иностранных дел Клаус Кинкель призвал всех турок, проживающих в стране, демонстрировать сдержанность. «Мы обращаемся ко всем туркам, проживающим в Германии, с просьбой не проявлять избыточной реакции, а использовать для выражения своего недовольства демократические способы», — заявил он[746].
Предложенное Кинкелем «использование демократических способов» стало очередным оскорблением для людей, и без того подвергавшихся многочисленным унижениям. В силу расистского характера немецких законов о натурализации туркам–налогоплательщикам было практически невозможно получить гражданство — право на него определялось исключительно по принципу крови. Это означало, что живущие в Германии турки второго или третьего поколения, свободно говорившие по–немецки и посещавшие немецкие школы, не имели права голосовать и реализовывать другие демократические права. В то же время родившийся и выросший в российском Поволжье, но имеющий возможность доказать наличие у себя немецких предков (достаточно было нацистского партбилета отца или деда), имел полное право стать гражданином Боннской республики.
Президент Рихард фон Вайцзеккер, выступая на похоронах турок, погибших в Золингене, затронул этот больной вопрос. Занимавший в немецкой политике во многом церемониальный пост фон Вайцзеккер стал своего рода олицетворением голоса разума. Он стоял на трибуне перед четырьмя гробами, покрытыми турецкими флагами. Два из них, где лежали тела девятилетней Гюли Генч и её четырехлетней сестры Самии, были в ширину не больше обувной коробки. Обращаясь не только к скорбящим туркам, но и ко всей Германии, седовласый президент заявил, что волна террористических актов «не была цепью отдельных зверств, но стала результатом климата, созданного ультраправыми». «Не будет ли честнее и гуманнее, — спросил он, — называть их “германскими гражданами турецкого происхождения”? Они живут по немецким законам, однако не в состоянии, в отличие от других граждан, влиять на эту жизнь. Должна ли подобная ситуация сохраняться вечно?»[747]
746
Marc Fisher, «Turks Riot in Germany to Avenge 5 in House Fire»,