Внезапное возрождение «Итальянского социального движения», произошедшее, по словам Алессандры Муссолини, «словно во сне», совпало с резким ростом преступлений против иммигрантов. По свидетельству итальянского министра внутренних дел Никола Манчино, во многом оно было инспирировано волной нападений на иностранцев, захлестнувшей объединённую Германию. Итальянские «нациголовые» совершали антисемитские акции в Риме и других городах, однако ксенофобское поведение не ограничивалось только современными наследниками Гитлера. Ватикан выступал против антииммигрантской политики итальянского правительства и называл иммиграцию одним из основополагающих прав человека, осуждая тех, кто использовал этот вопрос для «политического шантажа».
«Некоторые, в том числе и считающие себя католиками, не могут простить иммигрантам самого факта их существования», — отмечала газета «L'Osservatore Romano», полуофициальный печатный орган Ватикана[836].
Фини совершил настоящий прорыв, добившись союза с Сильвио Берлускони — медиамагнатом и крупным владельцем недвижимости, избранным в марте 1994 года премьер–министром Италии. Впервые за послевоенную историю страны подлинно фашистская партия вошла в правящую коалицию одной из крупнейших стран Западной Европы. Люди Фини получили пять министерских постов и ряд других ключевых назначений.
Вскоре после этого Фини начал называть себя «постфашистом», поскольку он хотел преобразовать «Итальянское социальное движение» в консервативную партию наподобие английских тори или французских голлистов. Он направил в Освенцим делегацию возложить венок и осудил расовые законы Муссолини, дискриминировавшие евреев. В то же время он называл Муссолини «величайшим политиком» XX века и утверждал, что высадка союзных войск в Европе в 1944 году «ознаменовала утрату Европой своей культурной идентичности». Дух Муссолини жил и в заявлениях официальных представителей Итальянского социального движения о возможном расширении границ Италии. (Имея в виду некоторые территории бывшей Югославии, в официальной внешнеполитической программе движения было заявлено: «Италия должна быть объединена так же, как объединилась Германия».) Выдвинутый «Итальянским социальным движением» кандидат в Европарламент поднял шум своим заявлением о том, что гомосексуалистов следует поместить в концентрационные лагеря[837].
В январе 1995 года сторонники «Итальянского социального движения» собрались на свой последний съезд. Заявив, что настало время открыть новую страницу истории, Фини сообщил опечаленной аудитории о прекращении деятельности партии. Отныне они должны были действовать под именем «Национального альянса». Большинство верных членов движения, зиговавших при открытии съезда, присоединилось к новой организации.
Хотя правительство Берлускони оказалось недолговечным, участие в нем «Итальянского социального движения» имело серьёзные последствия не только для Италии, но и для всей Европы. Оно разрушило существовавшее в течение многих лет антифашистское табу и создало прецедент для консервативных политиков, ранее сторонившихся союзов с ультраправыми. Был перейдён важный политический порог, отныне приемлемыми и более вероятными в будущем стали правящие коалиции с участием неофашистов, выступающих в обличье правых популистов.
Пятьдесят лет спустя
Франц Шёнхубер, властный 70-летний лидер «Республиканцев», был обрадован результатами выборов, прошедших в марте 1993 года в германской земле Гессен. Его ультраправая партия завоевала более 8% голосов (в сравнении с немногим более процента четырьмя годами ранее), и почти 10% во Франкфурте. Консервативное правительство Бонна, возглавлявшееся Христианско–демократическим союзом канцлера Гельмута Коля, немедленно ответило на успех «Республиканцев», заявив о начале реализации общенациональной политики трудоустройства «сначала — немцы», носившей дискриминационный характер по отношению к иностранцам[838].
Проведённый в этом же году опрос общественного мнения показал, что только 54% западных и 41% восточных немцев заявили, что удовлетворены демократической системой. Это был ещё один знак того, что жители страны называли Politikverdrossenheit (недовольство политикой). Как и их ультраправые сподвижники в других странах Западной Европы, «Республиканцы» извлекли пользу из политических изменений, приведших к сокращению идеологических различий между двумя ведущими партиями. Увлечённые импульсом национализма, ранее занимавшие левоцентристские позиции немецкие социал–демократы сдвинулись вправо настолько, что уже с трудом могли претендовать на роль оппозиционной партии. Основывая свою политику не столько на принципах, сколько на результатах опросов общественного мнения, и Христианско–демократический союз, и социал- демократы, похоже, испытывали недостаток свежих идей — создав вакуум, благотворно влиявший на рост ультраправых[839].
836
«Italian hotel bars alleged Nazi group»,
837
Adrian Lyttleton, «Italy: The Triumph of TV»,
838