Не являясь выражением общенационального протеста против гитлеровского режима, заговор 20 июля был делом сравнительно небольшой группы лиц, которую вовсе не обязательно вдохновляли высокие идеалы. Показания, полученные в ходе работы Нюрнбергского трибунала, свидетельствуют о том, что один из участвовавших в заговоре армейских офицеров был командиром айнзацгруппы — одного из эскадронов смерти нацистской Германии, осуществившего первые крупномасштабные убийства евреев на Восточном фронте[49].
Некоторые из тех, кто запоздало повернул оружие против Гитлера, сделали это не из моральных соображений, а опасаясь того факта, что проигрывают войну. Они предприняли отчаянную попытку восстановить авторитарное правление, свободное от внешних атрибутов нацизма, а вовсе не сделать первый шаг по направлению к политическому либерализму и демократии. По их мнению, полный распад Германии мог быть предотвращён только в случае свержения Гитлера. В этом заговорщиков поддерживал и американский виртуоз шпионажа Аллен Даллес, намекавший из своей штаб–квартиры в Швейцарии, что ненацистское правительство может избежать жёстких требований о безоговорочной капитуляции. Игнорируя сведения, полученные в ходе Нюрнбергского трибунала, Даллес и позднее без колебаний давал высокую оценку деятельности заговорщиков и их усилиям «освободить Германию от Гитлера и его банды и установить в стране благопристойный режим»[50].
Миф о «другой Германии», порождённый событиями 20 июля, послужил удобным алиби не только для правительства Западной Германии, но и для различных шпионских контор Запада, в первые годы холодной войны массово привлекавших в свои ряды ветеранов Третьего рейха. По мнению руководителей американской разведки, не имело особого значения, чью сторону эти люди занимали по отношению к событиям 20 июля, — главным был последовательный антикоммунизм. Среди тех, кто позднее работал в возглавлявшемся Алленом Даллесом ЦРУ, оказался и оберштурмбанн- фюрер Отто Скорцени.
Скорцени и Ремер сохранили дружеские отношения: они вращались в одних и тех же неонацистских кругах, занимаясь торговлей оружием и оказывая услуги военных советников. Теневая коммерческая деятельность втянула их в мир международных интриг, где шла игра с высокими ставками. Пути этих двух людей, впервые пересекшиеся 20 июля, в дальнейшем демонстрировали двойственный характер послевоенных нацистских уловок. Вместе они смогли заложить основу для возрождения многоликого неофашизма, развернувшегося с пугающим размахом по окончании холодной войны.
После падения Берлинской стены ультраправые принялись утверждать себя с такой скоростью и неистовством, что это застало всех врасплох — не только в Германии, но и в других странах Европы и в Северной Америке. Растущее число ультраправых политических партий в Западной Европе, появление «красно–коричневых» в России, рост числа вооружённых группировок в США, охвативший большую часть Северного полушария разгул насилия в отношении беженцев, иммигрантов, гастарбайтеров, национальных меньшинств, а также лиц, ищущих убежища, — все это свидетельства широкомасштабного возрождения неофашизма. Подобному развитию ситуации способствовали также объединение Германии, распад коммунистического Советского блока, масштабные изменения в экономике. И в нынешнее время стремительная эскалация неофашизма является одной из самых опасных тенденций в международной политике.
Эта книга посвящена в основном ситуации в Германии, однако в ней затрагиваются события в США, России и других странах. Автор пытается понять, как и почему фашизм — полностью разгромленный и дискредитированный полвека тому назад — снова превратился в силу, заставившую считаться с собой. Следующие главы будут посвящены деятельности нескольких видных представителей послевоенного фашизма. Эти политические преступники продемонстрировали примечательные упорство и изобретательность, создав эффективную стратегию действий в эпоху, когда фашизм представлялся отжившей политической альтернативой.